Стихи

Жизнь, как старая телега
на расшатанных колёсах.
Полегчает с первым снегом —
прыгнул в сани и понесся…
Мне сказал об этом в чайной
доктор с грустными глазами,
и теперь я жду ночами
подтвержденья предсказаний.

Мир заварен в грязной чаше

И подсахарен немного.
Доктор, заходите чаще,
если промочили ноги.
Я запомнила, вы пьёте
с молоком, как англичанин.

Первый снег уже в полёте.

С первым снегом полегчает…

#Портреты

Липнет туман, как сгущённое молоко,
Чайного цвета в заливе стоит вода.
Ветер-гимнаст зашивает своё трико —
Где-то опять зацепился за провода.

В городе мрачно: не высушено бельё,

Слабая видимость, плесень и гайморит.
Дождик транзитный над станцией отольёт,
Как собачонка, на тусклые фонари.

Ветер-гимнаст разминается. Номер сыр.

Мало раскрученный, чтоб угодить земным.
[В прошлый сезон городничий ворчал в усы:
«Зонтики сломаны, шляпки унесены!»]

Что до тумана? Брани его не брани,

Взял ипотеку и хочет завесть кота.
Ветер-гимнаст не уверен в себе, раним,
Видит трапецию, но не готов взлетать.

Стыдно, конфузно, но, в принципе… наплевать.

Жертвы тумана – сопливые буржуа.
Небо сомкнулось, как девственная плева.
Ветер-гимнаст – не жених и не Дон Жуан…

Чем всё закончится? Можно устроить спор.

Вывесить баннеры: «Город, проголосуй!»
Сложно любить недостаток и перебор.
Как ни рисуй их портреты, как ни рисуй!!!

#Почти_по_Сартру

Я ненавижу женщин в бесформенных свитерах
С льготным абонементом в «Ленком», «Современник»,
«Et Cetera».

Смотришь на пальцы – не замужем, любит стирать.

Смотришь на губы – надменна, скупа на ласки.
Даже порой и осанка, и волосы без седин,
А веет глубокой могилой, в которую как один
летят Достоевский, Булгаков и Константин
Сергеевич Станиславский.

Я ненавижу женщин, скупивших Родео-Драйв,

Идущих на «лабутанах» в роскошные номера.
Глядишь в декольте ей – там светится копирайт
Пластического хирурга с опытными руками.
Такая пройдёт, как агония, как гроза,
И чувствуешь: пальцы мечтают хватать, а язык – лизать…
Но только засмотришься – резко по тормозам,
И хрясь в неё камнем!

Я ненавижу женщин-наседок «а-ля, маман»,