Стихи

«О нет, мне жизнь не надоела…» – Это стихотворение главный герой «Дара» пишет, «учась меткости слов и предельной чистоте их сочетания» у пушкинской прозы: «…он доводил прозрачность прозы до ямба и затем преодолевал его, – живым примером служило: Не приведи Бог видеть русский бунт, / бессмысленный и беспощадный» (Набоков IV. С. 280). Стихотворение, якобы принадлежащее Пушкину, которое вымышленный Набоковым мемуарист А. Н. Сухощоков видел собственноручно записанным поэтом в альбом своей тетки, составлено из четверостишия, заимствованного из одноименного чернового наброска Пушкина, причем в С1979 курсивом дан оригинальный пушкинский текст, а прямым – 2-я строка, приведенная в редакции А. Ф. Онегина, переставившего для улучшения рифмы параллельные члены синтаксического ряда (ср. у Пушкина: «Я жить люблю, я жить хочу»; Пушкин А. С. Собр. соч. / Под ред. С. А. Венгерова. Т. IV. СПб., 1910. С. 51). Второе четверостишие представляет собой вариацию, намеренно неловкую, на зачеркнутые Пушкиным в этом черновике слова «Мицкевич созреет» и «роман» (указано в ком. А. Долинина к роману: Набоков IV. С. 665–666).

…Монументальное исследование Андрея Белого о ритмах… – Имеются в виду статьи Андрея Белого, посвященные ритму русского четырехстопного ямба, которые вошли в его сборник «Символизм» (М., 1910). Согласно Андрею Белому, ритмическое богатство стиха определяется структурой полуударений, которые он, соединяя линиями, представлял в виде разнообразных геометрических фигур. Ритмическая фигура приведенного в этом пассаже стихотворения («Задумчиво и безнадежно…») напоминала, по словам протагониста романа, «нечто вроде той шаткой башни из кофейниц, корзин, подносов, ваз, которую балансирует на палке клоун, пока не наступает на барьер, и тогда все медленно наклоняется над истошно вопящей ложей, а при падении оказывается безопасно нанизанным на привязь» (Набоков IV. С. 332–333). М. Ю. Лотман нарисовал ритмическую схему этого стихотворения, образованную двумя трапециями и квадратом (Лотман М. Ю. «А та звезда над Пулковом…» // В. В. Набоков: Pro et contra: Материалы и исследования о жизни и творчестве В. В. Набокова: Антология. Т. 2. СПб.: РХГИ, 2001. С. 41):

Он же отмечает, что заключительные стихи этого отрывка: «…и неосуществимо нежно / уж полуувядает сад…» – демонстрируют уникальную 7-ю форму четырехстопного ямба, для которой Андрей Белый не смог привести ни одного бесспорного примера, придумав искусственное: «И велосипедист летит…» (там же; Андрей Белый. Символизм. С. 294–295).

С. 290. «В полдень послышался клюнувший ключ и характерно…» – Пародия ритмизованной и дактилической прозы (до слова «навсегда»), которой написана бо́льшая часть трилогии Андрея Белого «Москва» (1926–1932). В журнальной публикации романа проставлено требуемое ритмом фразы ударение «харáктерно». Ироническое определение «капустный гекзаметр», по мнению А. Долинина, подсказывает, какое слово должно быть поставлено на месте выделенного Набоковым курсивом выпадающего из размера советизма «продуктами» (Набоков IV. С. 687).

«Люби лишь то, что редкостно и мнимо…» – В романе это стихотворение Годунова-Чердынцева набрано in continuo, сплошной строкой (Набоков IV. С. 337–338). По мнению М. Ю. Лотмана, первая и вторая части представляют собой не две различные строфы, а два варианта одной и той же (Лотман М. Ю. «А та звезда над Пулковом…». С. 42); впрочем, можно считать его цельным стихотворением, где вторая строфа варьирует первую.

С. 291. Ты полу-Мнемозина, / полумерцанье в имени твоем… – В стихотворении заключено имя возлюбленной Федора Зины Мерц, к которой оно обращено. О других ключевых для смысла романа словах, анаграммированных здесь, см.: Двинятин Ф. Н. Об интертекстуальных связях личного имени у Набокова: Зина Мерц и вокруг // Russian Studies. 1996. № 2–3. С. 234–254.