Я странствую… Но как забыть? Свистящий рвал ветер твой платок, дышал прибой,дышала ты… на гальке шелестящей прощался я с отчизной и тобой.Мотало ялик. Полоса тумана луну пересекала пополам,вздымалось море отгулом органа, стекало по заплаканным скалам.И ты на небывалое изгнанье благословляла жалобно меня,и снилось мне, что ночь – твое дыханье, что ты умрешь при мановенье дня.И клялся я, что вечно и повсюду, на всех распутьях мировой глуши,о, как беречь, как праздновать я буду гнев и любовь – бессонницу души.И море встало. Холодом и дымом отхлынул берег, весь тобой звеня.Я странствую… На берегу родимом ты, верная, еще не ждешь меня.
Берлин
Май 1923 г.
«Нет, бытие – не зыбкая загадка!..»
Нет, бытие – не зыбкая загадка!Подлунный дол и ясен, и росист.Мы – гусеницы ангелов; и сладковъедаться с краю в нежный лист.Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,и чем жадней твой ход зеленый был,тем бархатистей и великолепнейхвосты освобожденных крыл.
6 мая 1923 г.
Встреча
И странной близостью закованный…
А. БлокТоска, и тайна, и услада…Как бы из зыбкой чернотымедлительного маскарадана смутный мост явилась ты.И ночь текла, и плыли молчав ее атласные струитой черной маски профиль волчийи губы нежные твои.И под каштаны, вдоль канала,прошла ты, искоса маня;и что душа в тебе узнала,чем волновала ты меня?Иль в нежности твоей минутной,в минутном повороте плечпереживал я очерк смутныйдругих – неповторимых – встреч?И романтическая жалостьтебя, быть может, привелапонять, какая задрожаластихи пронзившая стрела?Я ничего не знаю. Страннотрепещет стих, и в нем – стрела…Быть может, необманной, жданнойты, безымянная, была?Но недоплаканная горестьнаш замутила звездный час.Вернулась в ночь двойная прорезьтвоих – непросиявших – глаз…Надолго ли? Навек? Далечеброжу и вслушиваюсь яв движенье звезд над нашей встречей…И если ты – судьба моя…Тоска, и тайна, и услада,и словно дальняя мольба…Еще душе скитаться надо.Но если ты – моя судьба…