Стихи

…Октябрьский дождь стучит в квадрат
   оконный.
глухие залпы слышатся вдали.
На улицах, сырых и очень темных,
одни сторожевые патрули.

Мерцает желтый слепенький фонарик,

и сердце вдруг сжимается тоской,
когда услышишь:
     — Пропуск ваш, товарищ… —
Как будто б ты нездешний и чужой.
— Вот пропуск мой. Пожалуйста,
   проверьте.
Я здешняя, и этот город — мой.
У нас одно дыханье, дума, сердце…
Я здешняя, товарищ постовой.

…Но я живу в квартире, где зимою

чужая чья-то вымерла семья.
Все, что кругом, — накоплено не мною
Все — не мое, как будто б я — не я.
И точно на других широтах мира,
за целых два квартала от меня,
моя другая — прежняя квартира,
без запаха жилого, без огня.

Я редко прихожу туда, случайно.

Войду — и цепенею, не дыша:
еще не бывшей на земле печалью
без слез, без слов терзается душа…
Да, у печали этой нет названья.
Не выплачешь, не выскажешь ее,
и лишь фанерных ставенек стенанье
негромкое — похоже на нее.
А на стекле — полоски из бумаги,
дождями покороблены, желты:
неведенья беспомощные знаки,
зимы варфоломеевской кресты.
Недаром их весною отдирали те,
кто в жилье случайно уцелел,
и только в нежилых домах остались
бумажные полоски на стекле.

Моя квартира прежняя пуста,

ее окошки в траурных крестах.

Да я ли здесь жила с тобой? Да я ли

кормила здесь когда-то дочерей?
Меня ль, меня ль глаза твои встречали
у теплых, у клеенчатых дверей?

Ты вскакивал, ты выбегал к порогу,

чуть делались шаги мои слышны.
Ты восклицал: — Пришла? Ну, слава
   богу! —
А было тихо — не было войны.
И странно: в дни обстрелов и бомбежек,
когда свистела смерть на всех углах,
ты ждал меня, ни капли не тревожась,
как будто б я погибнуть не могла;
как будто б я была заговоренной
несокрушимой верностью твоей.
И тот же взгляд — восторженный,
   влюбленный —
встречал меня у дорогих дверей.

Я все отдам — любовь, и вдохновенье,

и славу, щедро данную войной, —
за ту одну минуту возвращенья
к тебе, под кров домашний, старый, мой…
Как будто я ослепла и оглохла:
не услыхать тебя, не увидать.
Я слышу только дождь: он бьется
   в стекла,
и только дождь такой же, как тогда…

Октябрь 1942 г.

Третье письмо на Каму