Стихи и поэма

Ценой любых трудов, в любое время

Суметь принять внезапный самолет;

Глядеть, как гибнет многодневный труд,

И начинать все снова, — это было

Единственным, прямым путем к спасенью!

* * *

Тяжелый АНТ идет над бледносерым

Простором замороженного моря.

Внизу беззвучно лопается лед.

Из трещин вьется облако. Пилоту

Мерещится, что это дымовой

Сигнал над лагерем. Но вот летнаб

Увидел самолет на льду. Теперь

Уже заметна сетчатая башня,

Палатки и барак

И черным

роем

У полыньи толпящийся народ.

Но как узка и коротка площадка,

Какими глыбами окружена!

Одно неверное движенье, и крылатый

Гигант сломает ноги, разобьет

Трубящую, сверкающую морду.

Но у руля товарищ Ляпидевский,

И бомбовоз, широко опоясав

Простор двумя кругами, сел, слегка

Качнувши льдину...

«Красин» под-

плывает

К Панамскому каналу. С парохода

«Совет» перегружаются поспешно

Аэросани, лодки, дирижабли

На пароход с названьем «Сталинград».

Три летчика — Доронин, Водопьянов

И Галышев — летят к Анадырю.

Через Америку в сверкающем экспрессе

В Аляску с Леваневским и Слепневым

Проносится Григорий Ушаков,

Чтоб переброситься одним громадным

Прыжком с материка на материк...

Корабль, крещенный именем «Смоленск»,

Каманина привозит в Олюторку.

С ним все его звено. Седоголовый

Полярный летчик Молоков и трое

Других товарищей.

(Кто знает,

что такое

Лететь сквозь тучи — белым днем сквозь ночь,

Когда за самолетом командира

Идет звено послушных самолетов?

И, вылетев из тучи в белый день,

Найти в кабинном зеркале не тройку

Машин, вошедших в тучу за тобой,

А только две, и самому себе

Сказать: «Что ж он? Поворотил назад?

Не выдержал? Он мало тренирован

Для трудного полета в облаках?

А может быть, разбился?»)

...Наконец …

(Кто знает, что такое проноситься:

В таком густом тумане, что не видишь

Ни правого, ни левого крыла?

Не видеть ничего и слышать, как сгорает

Последнее ведро бензина? В том

Тумане на землю нельзя садиться.

Хоть летчик, пробивающий туман

По вертикали, может пролететь

В прозрачное пространство высотою

На полверсты и место приглядеть

И, выравняв умолкшую машину,

Он может сесть. Но если тот туман

Течет молочным морем по земле,

И летчик, пробивающий его,

И за два шага не увидит землю,

Тогда...)

И, наконец, перелетели

Великое пространство! И спустились

На льдину два быстрейших из пяти.

Дней через пять еще за ними двое,

На помощь людям в темном океане,

Свои серебряные корабли

Примчали за пять тысяч километров

Сквозь стужу и снега арктической весны...

И за четыре дня все были спасены.

LXII

Пусть ульи городов над колесом прибоя

На диких берегах заблещут, загудят!

Пусть Лена с Колымой щербленою волною

Электростанции ночные отразят!

Пусть эти города наполнятся толпою

И грузы, в гулкий трюм срываясь, заглушат

Прибой! Пусть корабли несметной вереницей

Пойдут в приморские, сибирские столицы!

LXIII

He страшно будет плыть по Северным морям

Им под охраною сверхмощных ледоколов.

...Как далеко горит стекло веранд и рам

В приморском городе! Проходят стены молов,

Цистерны, пристани. Идут по берегам

Стеклянные дворцы. Восьмимоторный голубь

На крышу снежную садится. Высоко

Плывет аэростат над черною рекой...

LXIV

Сквозь пять иль семь веков неслась моя поэма,

Как шумный снегопад Каспийских лебедей.

Не близок перелет. Была большая тема

Трудна. И, может быть, не справился я с ней.

Но лебеди летят сквозь облака и темень

И на волну озер садятся все тесней.

И плавно кружатся, как цвет огромных яблонь,

Над полосами рек, подобных синим саблям.

LXV

И я кладу перо. В нем мало волшебства,

Чтоб все сказать о днях боев с первоначальной

Стихией и о днях побед и торжества.

Когда-нибудь вернусь дорогою недальней,

Вернусь и принесу надежные слова

И скрепы стойкие: все для десятибалльной

Поэзии. Пока и то, чем болен я,

И то, что я люблю, и все, чем жизнь моя

LXVI

Уязвлена до дна, лежит безмолвной глыбой,

Гренландию души, как глетчер, придавив.

А мир плывет китом, пунцовохвостой рыбой,

Столицы на спине неся.

«... Ночной

отлив

Умолк. По голубой, по сыплющейся зыби

Тьму светоносных вод носами раскроив,

Клубя хвосты огня, громады пароходов

Вниз головой плывут под небом антиподов.

LXVII

Плывут. Они с собой уносят все, о чем

Я раньше тосковал. Все глубже в сердце тонет

Нагорный городок и с белой крышей дом.

И память их на том янтарном дне не тронет,

И в них — затоплено живым, стоглавым сном —

Спит все, что ты звала любовью. Буря гонит

За окнами снега. Она меня зовет

Для высшей доблести в просторы темных вод...»

LXVIII

Уж полночь. Над столом в Кремлевском кабине-

те

Склонился лоб вождя. Над Волгой, в фонарях,

Синеет новый мост. Давно уснули дети.

Гремят пропеллеры в холодных облаках.

Несутся поезда. И в снеговые сети

Вплывают города на Северных морях

Толпой светящихся, огромных рыб. И в пене

Ныряют стаи шхун у стойбища тюленей.

LXIX

В поселках Груманта проснулись горняки.

Встают в Азовщине колхозники. Высоко

Взлетают на берег из лопнувшей реки

Осколки льдин... Рассвет, замедлив у порога,

Родил прозрачный мир, чтоб те, кто далеки,

Казались близкими. Чтоб гул тайги с востока

Услышан был живой, безмолвною стеной

Сторожевых эскадр на Балтике ночной...

LXX

От Крыма до ворот, куда въезжают зори

В санях, от Каспия до Беринговых пуч,

По выгнутым мостам циклонов, на просторе,