Стихи и поэмы

С КП, из окон маленькой квартиры,

нам даже видно было, как плыла

над возникавшей улицею Мира

в огнях и вьюге - узкая стрела.

- А к нам недавно немки прилетали, -

сказала тихо женщина одна, -

подарок привозили - планетарий.

Там звезды, и планеты, и луна...

- И я пойду взглянуть на эти звезды, -

промолвил, брови хмуря, инвалид. -

Вот страшно только, вдруг услышу:

«Во-оздух!»

Семья сгорела здесь... Душа болит.

И тут ворвался вдруг какой-то парень,

крича: - Привет, товарищи! Я к вам...

Я - с Карповской... А Дон-то как ударит!

И - двинул к Волге!.. Прямо по снегам...

И девочка схватилась за тетрадку

и села в угол: видимо, она

хотела тотчас написать украдкой

стихотворенье «Первая волна»...

Здесь не было гвардейцев обороны,

но мнилось нам,

что общий наш рассказ

о будущем, о буднях Волго-Дона

они ревниво слушают сейчас.

...А дом - он будет памятником.

Знамя -

огромное, не бархат, но гранит,

немеркнущее каменное пламя -

его фасад суровый осенит.

Но памятника нет героям краше,

чем сердце наше,

жизнь простая наша,

обычнейшая жизнь под этой кровлей,

где каждый камень отвоеван кровью,

где можно за порогом каждой двери

найти доверье за свое доверье

и знать, что ты не будешь одинок,

покуда в мире есть такой порог...

Ноябрь 1952

Песня о «Ване-коммунисте»

Памяти Всеволода Вишневского, служившего пулеметчиком на «Ване-коммунисте» в 1918 году.

Был он складный волжский пароходик,

рядовой царицынский бурлак.

В ураган семнадцатого года

сразу поднял большевистский флаг.

И когда на волжские откосы

защищать новорожденный мир

прибыли кронштадтские матросы-

приглянулся им лихой буксир.

И проходит срок совсем недолгий, -

тот буксир - храбрей команды нет!-

флагманом флотилии на Волге

назначает Реввоенсовет.

Выбирали флагману названье, -

дважды гимн исполнил гармонист.

Дали имя ласковое - Ваня,

уточнив партийность: коммунист.

«Ваня» был во всем слуга народа,

свято Революции служил.

«Ваня» в легендарные походы

волжскую флотилию водил.

А страна истерзана врагами...

И пришел, пришел момент такой -

у деревни Пьяный Бор на Каме

флагман в одиночку принял бой...

Ой ты, красное, родное знамя,

над рекой на миг один склонись:

у деревни Пьяный Бор на Каме

тонет, тонет «Ваня-коммунист».

Он лежал на дне четыре года,

но когда оправилась страна,

«Ваня-коммунист», слуга народа,

поднят был торжественно со дна.

Дышит Родина трудом и миром,

и по милой Волге вверх и вниз

девятнадцать лет простым буксиром

ходит, ходит «Ваня-коммунист».

Тянет грузы-все, что поручают,

работящ, прилежен, голосист...

Люди понемножку забывают,

чем он славен - «Ваня-коммунист».

Только взглянут-что за пароходик,

с виду старомоден, неказист?

Точно все еще в кожанке ходит

бывший флагман «Ваня-коммунист».

Он живет - не тужит, воду роет,

многих непрославленных скромней, -

вплоть до августа сорок второго,

вплоть до грозных сталинградских дней.

Дни огня, страдания и славы,

ливни бомб, и скрежет их, и свист...

И становится на переправу

старый флагман - «Ваня-коммунист».

Из пылающего Сталинграда

он вывозит женщин и ребят,

а гранаты, мины и снаряды

тащит из-за Волги в Сталинград.

Так он ходит, ветеран «гражданки»,

точно не был никогда убит,

в комиссарской старенькой кожанке,

лентой пулеметною обвит.

Так при выполнении заданья,

беззаветен, всей душою чист,

ночью от прямого попаданья

погибает «Ваня-коммунист».

Тонет, тонет вновь - теперь навеки, -

обе жизни вспомнив заодно,

торжествуя, что родные реки

перейти врагам не суждено...

...Друг, не предавайся грустной думе!

Ты вздохни над песней и скажи:

«Ничего, что «Ваня» дважды умер.

Очень хорошо, что дважды жил!»

1953

Церковь «Дивная» в Угличе

Евгению Ефремову

А церковь всеми гранями своими

такой прекрасной вышла, что народ

ей дал свое - незыблемое - имя, -

ее доныне «Дивною» зовет.

Возносятся все три ее шатра

столь величаво, просто и могуче,

что отблеск дальних зорь

лежит на них с утра,

а в час грозы

их осеняют тучи.

Но время шло - все три столетья шло...

Менялось все - любовь, измена, жалость.

И «Дивную» полынью занесло,

она тихонько, гордо разрушалась.

Там в трещине березка проросла,

там обвалилась балка, там другая...

О нет, мы «Дивной» не желали зла.

Ее мы просто не оберегали.

...Я знаю, что еще воздвигнут зданья,

где стоит кнопку малую нажать -

возникнут сонмы северных сияний,

миры друг друга станут понимать.

А «Дивную» - поди восстанови,

когда забыта древняя загадка,

на чем держалась каменная кладка:

на верности, на правде, на любви.

Узнала я об этом не вчера

и ложью подправлять ее не смею.

Пусть рухнут на меня

все три ее шатра

всей неподкупной красотой своею.

1953

Украина

Ты с детства мне в сердце вошла, Украина,

пленительной ночью под рождество,

душевною думой певца Катерины,

певучестью говора своего.

Ты с детством слилась, Украина, как сказка.

Я знала, невиданная земля,

что вечер в Диканьке волшебен и ласков,

что чуден твой Днепр, в серебре тополя.

Ты в юность вошла, Украина, как песня,

за сердце берущая, с первой любовью...

...Он мне напевал их в дороге безвестной,

немножко сдвигая высокие брови.

Ты в юность входила трудом, Украина,

прямым, опаляющим, как вдохновенье:

была Днепростроевская плотина