Стихи. Мелодии. Поэмы

Так случилось, что в этот же год,
Но уже при десятой луне,
Я из Снежной обители путь в Лингао
                              держал.
Два товарища-гостя были вместе со мной.

Вот шагаем по глинистым, желтым
                              холмам.
Опустились туман и роса,
Опадает с деревьев листва;
На земле — только тени людей,
С неба светлая смотрит луна…

При луне стало весело нам,—
Мы идем, и у каждого песнь на устах.
Но, вздохнув, я сказал:
«Вот ведь как!
Есть друзья — нет вина.
Есть вино — не хватает закуски к вину.
А луна так светла! Свежий ветер так
                                       чист!
Разве будет еще столь прекрасная ночь?»

Гость ответил:
«На склоне ушедшего дня
Бросил сеть я — и рыбу поймал:
Рот огромен, мелка чешуя,
Вот уж подлинно карп из Сунцзян!
Словом, добрая снедь. Только как мы
                                    добудем вина?»

Я вернулся домой — за советом к жене,
А жена говорит:
«Мерой в доу запас
Я хранила давно до минуты такой».

Так достал я к закуске вино!

А потом мы продолжили путь
И добрались до Красной скалы,
Где рокочет теченье реки,
Пробиваясь меж глыб.
Горы так высоки, что уменьшенной
                         кажется снизу луна.
Из отхлынувших вод обнажаются скал
                         острия.

Только несколько лун миновало
                         и несколько солнц, —
А узнать не могу эти горы и эту реку!

…Полы длинной одежды своей подобрав,
Я вскарабкался вверх но отвесной скале
И, пробравшись сквозь чащу кустов
                         молодых,
Оседлал Леопарда и Тигра,
На спину Дракона Рогатого влез
И, до гнезд соколиных добравшись,
Взираю на темный дворец — на обитель
                         Фэн И…
Жаль, что гости со мной не решились
                         взобраться сюда!

Вдруг раздался пронзительный свист,
Задрожали деревья, пригнулась трава,
Все долины в низинах эхом вторили
                         свисту в горах,
Все гонимые ветром реки вздыбили воды
                         свои.

Цепенея и духом упав,
Я смятенье не мог побороть,
Страшно было стоять на вершине совсем
                         одному,
И тогда я спустился к друзьям,
Нас у берега лодка ждала.
На средине реки
Мы отбросили весла, отдавшись теченью
                         Чанцзян,
И дремали, от мира уже отрешась…

Вот приблизилась полночь.
Тишина воцарилась — и вдруг
Одинокий журавль
Над рекой пролетел:
Колесницы колеса — это круглые крылья
                               его.
Тонкий шелк — это белые перья его.
Пролетел с громким криком
И на западе скрылся из глаз…

Я в Лингао… С друзьями расстался,
В обители тихой заснул…
И во сне предо мною предстал
                               проповедник-даос
В одеянии с перьями, как у бессмертных
                               святых.
Он в Лингао зашел по пути
И учтиво спросил:
«Хорошо ли и весело ль время
                               у Красной скалы провели?»

Я монаха спросил, как его величать,
Но лишь голову тихо склонил, не ответил
                               даос.
«О! — воскликнул я. — Понял: во сне
                               продолжается явь!
Ночью вы пролетели над нами,
Крича, как журавль?»

Улыбнулся даос, поглядел на меня
                               и исчез,
Был смущен я, когда же опомнился —
                               дверь распахнул,
Огляделся вокруг —
Ни души!..