Как тяжко мертвецу среди людейЖивым и страстным притворяться!Но надо, надо в общество втираться,Скрывая для карьеры лязг костей…Живые спят. Мертвец встает из гроба,И в банк идет, и в суд идет, в сенат…Чем ночь белее, тем чернее злоба, —И перья торжествующе скрипят…Мертвец весь день трудится над докладом.Присутствие кончается. И вот —Нашептывает он, виляя задом,Сенатору – скабрезный анекдот…Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязьюПрохожих, и дома, и прочий вздор…А мертвеца – к другому безобразьюСкрежещущий несет таксо-мотор.В зал многолюдный и многоколонныйСпешит мертвец. На нем – изящный фрак.Его дарят улыбкой благосклоннойХозяйка – дура и супруг – дурак.Он изнемог от дня чиновной скуки,Но лязг костей – музыкой заглушён…Он крепко жмет приятельские руки…Живым, живым казаться должен он!Лишь у колонны – встретится очамиС подругою – она, как он, мертва…За их условно-светскими речамиТы слышишь настоящие слова?– Усталый друг, мне странно в этом зале.– Усталый друг, могила холодна.– Уж полночь. – Да, но вы не приглашалиНа вальс NN. Она в вас влюблена…А там – NN уж ищет взором страстнымЕго, его – с волнением в крови…В ее лице, девически-прекрасном,Бессмысленный восторг живой любви…И льнет к нему… в его лице – румянец…Ресницы опустив, летит она,Не ведая, что это – смерти танец,Им, скрипками и вальсом пленена…Он шепчет ей незначащие речи,Пленительные для живых слова,И смотрит он, как розовеют плечи,Как на плечо склонилась голова…И острый яд привычно-светской злостиС нездешней злостью расточает он… —Как он умен! Как он в меня влюблен!В ее ушах – нездешний, странный звон:То – кости лязгают о кости.