Не жуются сухари,
не грызутся корки.
— Невестки трут на тёрке!
Свадьба, свадьба молодых:
бабке сто, а дед, как «бздых».
Вам друг с другом повезло,
живите-ка ещё лет сто!
Дед не скажет правды,
он на вопрос промолчит,
дедушке наши петарды —
кострище (огонь палит).
— Нет, одному не больно,
а даже лучше в лесу:
воздухом дышу вольным
и глухарей пасу.
Не пройдёт и полвека,
как бабка схоронит меня.
Вот сиди да кумекай,
куда полетит душа:
чи на Марс, на Венеру?
Говорят, на звезде хорошо,
которая сильно не греет,
а лишь отдаёт тепло,
как мой костерок не могучий,
(колючий лапник горит)
но если подумать получше:
сырая хвоя смердит.
Вот так же смердит моя старость,
деревня смердит и Русь.
Сколько ж нам всем осталось?
Даже подумать боюсь.
Не потому что страшно,
а жалко, чёрт вас бери!
Наша земля, не наша:
мирно на ней живи.
И жизнь почему-то летела,
невзирая на «войны сей!»
Наша Земля, не наша:
переживёт людей!
А старому казаку
десять палок по плечу:
по плечу, по плечику
погонов понавесили,
понавесили — висят,
на баб зверски глядят!
А что старому ему?
Десять «палок» по плечу:
с бабы слез, пошёл домой,
спи, гуляй теперь и пой!
Эх, гулял казак, и спал казак,
А проснулся как,
то всё вокруг не так:
не та земля, не те поля.
А те поля беда снесла,
беда снесла бедовая,
ни за рубль, ни за два:
за целковые!
И встал казак, нарядился казак:
— Ну показывай, земля,
где беда, а где пустяк! —
ой наш ряженый казак
ходит, бродит, как дурак.
А ряженые казаки —
это ж тоже мужики!
Ежель ряженый казак,
значит, что-то не так:
то ли праздник на носу,
то ли нечисть во плясу!
— Да какой же он казак,
коли дома кавардак,
коли дома кавардак,
а в головушке бардак?
— Хоть и старый я казак,
да не вор и не дурак,
а поживший хорошо,
проживу ещё лет сто,
лет сто и целый век.
Замедляй, планета бег!
Мне снились мои деревни,
мне снились мои города.
Я к лондонскому мальчишке
не побегу никогда:
ни побегу, ни поеду,
потому что люблю
родную деревню и деда,
который курит в углу.
Сяду рядом, спрошу я
как у старого жизнь?
Он заведёт про победы
(только ухо держи)
и закурит так долго,
будто вечность сама
у брегов старой Волги
разрушает дома.
К мёртвым моим деревням,
к мёртвым моим городам
я поспешу на подмогу,
и ни за что не отдам
никому, никому на свете
сердце своё и страну!
Ты сиди, ты сиди тихонько —
на рубежах я сплю…
Дед Егор никогда не скучает:
то пожрёт, то напьётся чаю
и в лес по дрова —
настала зимняя пора.
Старик, кряхтя, надевает тулуп,
валенки и шурует
в лесок за дровами
(недалеко от деревни) и валит
какие-то пихты.
Пилит
да матом ругает бабку
за то, что худая шапка
и штаны пообтёрлись,
а в доме так чисто — ни пёрнуть!
Брёвнышки в кучу связав:
ещё тридцать три мата сказав,
Егор поволок дровишки.
Мимо бегут мальчишки.
Он и их, ни в чём неповинных, обложит!
— Ты, дед, чего? «Не положено
бегать без дела,
мать вашу, не углядела!
Вот, старику не поможете.
Держите вожжи-то.»
Егор ребятишек впряжёт.
А сам сзади плетётся и ржёт,
как конь молодой!
Дурной, дед Егор, дурной.
Охота — пуще неволи,
а на волка тем более.
Зарядил дед Макар двустволку
и вору под холку:
«Зачем тягал наших коз?» —
обидно Макару до слёз.
А как завалил волка, плачет
(старый он стал, не мальчик).
Хилый ты уж, Макар,
а волка дотянешь?
Ах ты, старый дурак,
верёвочку шаришь.
Забыл верёвку? Ну вот.
Чёрт твою память берёт!
Поезжай домой,
мужики матёрого заберут,
по лыжне дорогу найдут.
Ползёт дед домой,
себя проклинает.
Макар ругает себя и не знает,
что всё это пустяки.
Главное это то, что бабка печёт пироги
и внуков у него целая куча.
Да ты, Макар, сопки Горюхи круче!
Какая сказочная погода,
полупрозрачная метель,
и от сибирского мороза
под носом и из глаз капель.
Мои собачки, как игрушки,
на белом крутятся снегу.
А у избу-избу-избушки
большая шапка на меху.
И дела нет моим собакам,
что надо чистить во дворе.
Они устроят снова драку:
кому быть первым в поводе?
Я глянул, дунул, за лопату!
Сегодня некуда езжать.
Не виноват я, что псам надо
бежать, бежать, бежать, бежать!
— Мы побежим, хозяин, ладно?
Ты только шибко не кряхти!
А ежели родная лайка
застрянет где-нибудь в пути,
так ты быстрее брось лопату,
на лыжи и иди искать.
Ведь, знаешь сам, не очень сладко,
в снегу глубоком погибать!
Матюкаюсь, чертыхаюсь,
но иду собак искать.
Что же это за такое,
вашу мать да перемать!
Вот дурацкая погода,
после бури не пойму,
где сейчас в каком сугробе
мне откапывать семью?
Я кричу, вокруг ни звука.
Снег опять пошёл стеной.
Всё, приехали. Проруха,
видно, ходит вслед за мной!
Разозлился не на шутку:
мне пора идти домой,
а не то моя старуха
поплетётся вслед за мной!
Где вы, где вы, мои лайки?
Вдруг услышал родной вой.
Вы не видели, я плакал
и кричал: «Снежок, домой!»
Потихоньку, понемножку
друг до друга добрались.
Обнимались, целовались.
Ну, подружечки, держись!
Дома печка, отогрелись,
я ругал псов, укорял.
Больше лайки не просили,
чтоб я их в пургу искал.
Старики, старики, старичочки,
на носу вы поправьте очечки