Стихи [Сборник]

В винный я бочонок
Сок налью алоэ:
Явится волчонок
Горечь пить со мною.
Мой невинноокий,
Томный и лукавый!
Уж неодинокий —
Я сосу отраву…
Не желаю — грубо,
Не хочу и лада.
Блещущие губы —
О, как вас мне надо!
Поведи на царство,
Где цветёт алоэ,
Где таятся яства
Ветреного зноя.
Пусть бы ландыш чистый
Ножка попирала!
Хищник бархатистый —
Дар для пъедестала.
Я склонюсь по-рабски —
Прикажи, волчонок! —
Выпью без опаски
Пустоты бочонок…

Вино дельфинов

Ты помнишь джанкойский кагор?
Песочка горячую соль,
молочно-парную волну,
банан изо рта и ко рту?
Как ты обращалась в блесну,
а я был ловцом, и от дна
взмывали мы к нежному дну?
Ты сказки плела про Баку —
по-детски наивно-дерзка —
дала мне корму величать
капризной и вёрткой княжной.
Я трогал нескромный кунжут,
и бросила ты свысока,
что может напруженный жгут
не выдюжить злого рывка…
Мы пьяно удили стихи,
возвышенно-тонко княжна
вводила в грехи и грехи…
Была ты — поэт и дельфин
и быстролётно, как стих,
поила безвинным из вин.

* * *

Волчонок с короткою стрижкой —
Певунья средь солнечных кос!
Наверно, мной выпито слишком
Вина, что до рта не донёс.

Внезапность твоя так стыдлива,
Насмешка — лизнувший укус!
Волчонок, ты страшно красива —
Как тьмы белоснежной искус.

Упрямство тропы нашей зыбкой
В бараний ли скрутится рог?
Волчонок, ты — молний улыбка
И грома ночной шепоток.

Наверно, пригублено слишком
От маково-рдеющих грёз.
Певунья с короткою стрижкой —
И немо кричащий вопрос…

* * *

Любимой Kim Seligsohn.

Всё мишура: но солнцем смотрят двое…
Лазурь и ты — разнообразный сон.
Проснуться в нём и в явь пропасть с тобою
Мне не дано — лазоревый chanson!

Значенье нам принесено вне знака:
Ты мне бела сквозь пурпурный виссон!
Укусы чувств, как кляксочки краплака,
Сроднили нас в пестреющий chanson.

«Весна идёт…» — поёшь с акцентом дивным,
Твоим восторгом странно я раним —
Пьянящий стон пью в жажде неизбывной
Из глуби глаз, блистательная Ким!

Плоть-луноцвет я раздеваю взглядом —
Как одуванчик — жёлт лучей мотив.
Сапфиров-слёз задымленным каскадом
Осыплю я пикантный твой извив.

Мы вопреки волшбе враждебной — пара!
В твоём «люблю» ты для меня нага.
Чужой кумир — родней родного кара, —
Что мне так жгуче-больно дорога…

* * *

Любимой Kim Seligsohn.