Стихии

Гордость не позволяла ему сделать этого. Но он развернулся на пятках и пошел к грузовику, ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не сорваться с парковки.

Глава 4

Эмили опять размазывала еду по тарелке. Тайлер опять переписывался с кем-то.

Родители опять препирались.

Она продолжала думать о Майкле, о ярости, которой был наполнен каждый его удар. Об убежденности в его голосе, с которой он противостоял ей на парковке.

Я никому не причиняю вреда.

А затем этот двадцатифутовый разлом, который расколол тротуар.

Но хуже всего то, что она продолжала думать о цвете его глаз при свете солнца. Тот момент близости, возникший между ними тогда, создал какую-то едва уловимую связь.

Вообще-то он напоминал ей диких кошек из зоопарка. Горные львы, возможно, или пантеры. Опасные и непредсказуемые, но такие прекрасные, что так и подошел бы и дотронулся, если бы мог.

— Эмили?

Она подняла голову. Ее отец уставился на нее, и прозвучало это так, будто он не первый раз позвал ее.

— Прости. Что?

— Я спросил, были ли у тебя какие-то неприятности в спорткомплексе?

Это был ее шанс. Она могла сказать им, что сделал Майкл. Ее отец позвонит Проводникам, и они устранят проблему.

Но она спровоцировала его.

Это место было моим. Моим.

Если бы она ткнула горного льва палкой, и он бы напал на нее, была бы это ее вина или льва? Вина разъедала ей внутренности и отказывалась уходить. Она стала накручивать лапшу на вилку, чтобы не смотреть на отца.

— Нет. Никаких неприятностей.

— Хорошо, — сказал Тайлер, не отрываясь от телефона. — Сет и я собирались следить за спорткомплексом, если бы он продолжал в том же духе.

— Сет!? — выкрикнула мама.

— Он прав, — сказал отец. — Джош Дрейк и я говорили о том же.

— Наблюдение, — сказала Эмили. — Вы серьезно?!

Глаза ее отца были холодны как лед.

— Это для твоей же безопасности. Я не хочу, чтобы ты возвращалась туда, пока все не решено.

Она уставилась на него в ответ.

— Я думала, что ты решил все своим телефонным звонком.

Он не отступил под ее тоном.

— Ничего не будет решено, пока этот парень не умрет.

Эмили царапнула вилкой по тарелке.

— Так твой план это… что? Следить за ним и выжидать, пока он не использует свои силы?

— Есть способы заставить его разорвать договор.

И тут, Тайлер поднял голову. Встретился глазами с отцом.

И улыбнулся.

Майкл провел вечер в своей комнате, лежа в кровати и уставившись в потолок.

Ожидая.

Если Эмили рассказала о нем, сколько понадобиться времени Проводникам, чтобы придти за ним? Убьют ли они его прямо здесь или заберут куда-нибудь?

Майкл наделся, что это случится не здесь. Он продолжал думать о своих братьях, о том, как они теперь каждый раз смотрели на него, он знал, что они просто ждут, что он выкинет что-нибудь, чтобы сбежать.

Это было ничто по сравнению с казнью, которую им придется наблюдать.

После девяти в его дверь легонько постучали. Наверное, его мама, больше никто в доме не стал бы стучать так.

Он хотел притвориться спящим, но она бы не поверила, было еще слишком рано.

— Да? — ответил он.

Она открыла дверь и вошла.

— Уверен, что не голоден?

Он был голоден, но он не мог сидеть на кухне, смотреть родителям в глаза и притворяться, что все было хорошо. Даже сейчас он не мог смотреть в глаза матери. Не после того, что он сделал.

Он помахал головой, продолжая смотреть в потолок.

— Ну, хорошо, — успокаивающе сказала она — Я сделала тебе кое-что, просто на всякий случай. — Она поставила тарелку на ночной столик.

Он посмотрел на нее и моментально почувствовал себя как в заднице. Она сделала ему дурацкий сэндвич. Отличный, с несколькими слоями мяса и сыра, помидора и латука. Он мог чувствовать запах горчицы. Три овсяных печенья с изюмом тоже лежали на тарелке.

Она наверняка сделала их специально для него. Никто в доме больше не любил овсяное печенье.

Его горло сдавило. Боже, каким он был глупым.

Может быть, он должен убежать сейчас, прежде чем потянет их всех за собой. Он должен убежать последней ночью.

Прошла секунда, прежде чем он смог заговорить. Он все еще не мог смотреть ей в глаза.

— Спасибо.

— Могу я присесть?

Он кивнул и подвинулся, опершись о стену. Она села у его колен, и кровать лишь едва прогнулась под ее весом. Он вспомнил, как она сидела у него на кровати в темноте и спрашивала, как прошел его день, когда он был маленьким, до того, как появились его братья.

То время становилось короче, когда ей пришлось заботиться еще и о близнецах — и еще короче, когда появился Крис — но она не прекратила, пока он не перерос это. Из-за этого он чувствовал себя особенным.

Теперь он знал, насколькоон был особенным.

Он даже не мог вспомнить, когда она в последний раз была тут.

Он взял сэндвич и откусил кусочек, просто, чтобы избежать необходимости отвечать.

Впрочем, ее это не остановило.

— Ты хочешь рассказать мне, что произошло сегодня?

Он чуть не подавился хлебом.

— Ничего.

— Ты бы не прятался у себя в комнате весь день из-за ничего.

— Я просто устал.

Она на минуту притихла.