Стихия боли

— Все это мне известно, дружище, — важно оттопырил мясистую губу сенатор. — Более того, скажу тебе, что бросаться такими кадрами было бы неоправданным расточительством. А политика нашей страны, как ты знаешь, — разумное использование всех ресурсов. Мы даже вооружение, снятое по международным договорам, не уничтожаем, как русские, а отправляем на хранение. Ведь из договора всегда можно выйти.

— Я не понял в отношении меня, — сухо произнес Ричард.

— Есть мнение предложить тебе должность инспектора при нашем комитете. Эта должность будет куда выше твоей нынешней. Смысл тебе известен — проверять боеготовность флотов. Вернее сказать, искать упущения на кораблях и флотилиях. Тебе, думаю, матерому морскому волку, это не составит труда.

— Я согласен, — с кадетским энтузиазмом выпалил покрасневший от терзавших его душевных мук адмирал, он еще хорошо помнил тот ужас, что наводили инспектора сенатских комиссий.

— Подожди, Ричард, — остудил его сенатор. — Есть одно «но», на эту должность я тебя могу взять только при одном условии — если с морской службы уйдешь с почетом, а не как сейчас. В противном случае могут возникнуть нелицеприятные слухи о мести опального адмирала бывшим коллегам. Ты ведь сам понимаешь — нет лучшей почвы для грандиозного скандала, чем буря в стакане. А это никому не нужно, плохо для политического имиджа.

На том они и порешили, адмирал уходит в очередной поход, проводит его блестяще, по возвращении с почетом уходит на покой и переезжает в Вашингтон, где его ждет большой кабинет и обширный штат помощников.

Впрочем, финальный поход не оказался «прогулкой по парку». Авианосной группе «Нимитца» было поручено выйти из Перл-Харбора и направиться в Бангкок. Встав на рейде столицы Таиланда, провести испытания «Сафари» и обеспечить поддержку делегации США на проходящем в Бангкоке авиасалоне. Несмотря на то что сотрудники делегации были подобраны давно и отлично знали свои обязанности, над ними был поставлен также командир авианесущей группы. Весь этот поход напоминал движение по минному полю, одна ошибка могла вылиться в позорное увольнение. Вопрос сейчас стоял именно так. И адмирал Нильсон принял вызов…

Офицеры и матросы роптали, недовольные драконовскими условиями, которые им создал командор, но это недовольство высказывалось либо шепотом про себя, либо в узком кругу товарищей. Вслух высказываться никто не решался.

Человек — такая субстанция, что приживается к любым условиям. Вскоре вся авианесущая группа действовала как единое целое, готовая к любым вводным адмирала.

Многие рассчитывали, что станет полегче, когда они придут в конечную точку похода. Но это предположение оказалось ложным — едва «Нимитц» встал на рейде в Сиамском заливе, Ричард Нильсон объявил по группе «боевую готовность № 1». О послаблении в службе и тем более увольнениях на берег следовало забыть надолго.

— Но, сэр, зачем же так? — первым высказал общее недовольство командир авианосца. — Что может нам угрожать в этом райском уголке?

Ричард Нильсон слушал его стоя, широко расставив ноги и заложив руки за спину, плотно сжав губы. Он дождался, когда подчиненный замолчал и с желчью в голосе ответил:

— Я не буду приводить примеры из истории, когда и где наши корабли подвергались атакам и несли неоправданные потери. Скажу только одно — атаки эти удавались потому, что командиры этих кораблей считали, что находятся в безопасное. Я также не стану говорить, во сколько раз увеличилась террористическая угроза. Напомню: мы здесь находимся не с дружественным визитом или хотя бы отрабатываем учебную программу. Нет, мы здесь с боевой задачей — испытания новейшей боевой системы и обеспечение безопасности нашей делегации на предстоящем авиасалоне. Поэтому режим службы останется прежним — «боевая готовность № 1», а если сочту нужным, то объявлю и полную боевую готовность. Если с таким положением вещей вы не согласны, можете подать соответствующий рапорт на мое имя. Это касается и командиров кораблей охранения, а также всех остальных офицеров. Еще вопросы есть?

Больше вопросов у командира «Нимитца» не было, он вышел из адмиральской каюты. Рапорт на имя Ричарда Нильсона никто не подал…

— Сэр, «Фокстрот-1» сменил «Фокстрот-2», — доложил адмиралу вахтенный офицер о ротации самолетов ДРЛО. Благодаря патрулированию «Хокай», командование ударной авиагруппы могло видеть и, соответственно, контролировать пространство вокруг ордера на пятьсот миль. В таком положении авианосец практически был неуязвим.

К адмиралу неслышной походкой приблизился стюард, держа перед собой на уровне груди серебряный поднос.

— Сэр, ваш кофе.

— Благодарю, — скупо кивнул Нильсон, взяв в руки большую керамическую чашку. Кофе был такой, как он любил, горячий и крепкий, хотя врачи настоятельно рекомендовали отказаться от вредной привычки. Но отказаться от любимого напитка было выше его сил. Слишком мало осталось в его жизни радостей.