Стихия Перемен

Опомнившиеся караульные привели в действие механизм. Ворота смыкались. Грохотала опускная решетка, целя острыми зубьями в землю.

Растормошив сонный город и перепугав до смерти всех командиров ополчения Реваз удалился в резиденцию Наместника. Хмурый и злой, он вошел в кабинет по пути сделав несколько резких замечаний подвернувшимся под руку чиновникам. Подчиненные за спиной шептались, что он крепко зол на Крейгана. К ночи, по измученному городу, пойдут слухи. В корне не верные.

В сложившейся ситуации из всех зол Крейган был самым понятным. Пользуясь обреченным положением Дракона он сейчас брал под свою руку всех кто приносил пользу. В надежде, что проблема со степняками разрешится сама собой, а потом Дракону уже придется считаться с ним.

Но ведь степные ханы не просто так сорвались с места и пошли на столицу. Что-то же согнало их с насиженного места. В конце концов, если дело в банальной жадности, то им выгоднее было ждать весны. Эта мысль мучила Реваза. Не меньше чем его фактическая высылка из Цитадели. Велари и Тольяр обернули ситуацию на свою пользу. Избавились от надсмотрщика. Все тамошние крысы вздохнули с облегчением и… не получится ли так, что Цитадель окажется для него потеряна. Сорвется ли Биргер с удобного насиженного места, чтобы поспешить на помощь, думая, что идет по зову Дракона? Хотелось верить, что нет…

— Писца ко мне. И вина. Лучшего, — надменно потребовал Реваз входя в личный кабинет Крейгана. Тот, вынужденно сопровождая своего врага, побрел отдавать необходимые распоряжения. Давая Ревазу время, сметя с рабочего стола Наместника целую гору золотых безделушек оставшихся от Эйстерлина, присесть. Стол был крепок и выдержал порядка ста килограмм живого веса, лишь немного прогнувшись. На этот стол, если верить слухам, Рыжей Бороде регулярно высыпали для подсчетов городские подати.

Герои седой древности, красиво застыв в памятной летописцам битве, осуждающе смотрели на него с богатых гобеленов.

Где же Дракон с его бесконечным могуществом? Дракон, которому сам Реваз был предан до глубины души. Он же должен вернуться в свое Царствие! Только с чем… с чем им потом сражаться? Один в поле не воин. Танцевальня. Драблаг. Еще пяток фортов, с надежными людьми во главе. И голодное, издерганное войско, потерявшее свое знамя. Свою веру.

Седоусый воитель незряче уставился на входную дверь. Быть может горстка ополченцев, что даст город это все с чем ему придется отбиваться от узкоглазых и… штурмовать Цитадель. Рвать на куски Лиса. Показать зубы Яромиру. И… и добираться до шеи Саламата Черного, сильнейшего врага Дракона Триградья. Где уж сбыться честолюбивым планам его повелителя, о владычестве над миром. Свое бы вернуть.

О милосердная Тьма, ведь во всем творящемся безобразии есть и его вина! Он допустил заговоры, разброд, предательства, начавшиеся после исчезновения подлинного владыки Триградья. Дракон спросит. Однозначно. Как спрашивал с многих своих командиров и советников, в годы своей юности. Все уже давно истлели в промерзлых гробах.

Со стуком в кабинет прибыл круглый, мясистый как пирог и неслышный как сытая мышь круглоголовый писец. Внешним обликом он напоминал бургомистра или еще какого управляющего чина. Повадками — посла дружественного государства. Выражением лица начинающего чиновника. Только чернильные пятна на пальцах и скромном темном платье выдавали книжного червя. Кроме всего на безымянном пальце поблескивал красивый золотой перстень с рубином, тонкой ювелирной работы.

— Ты что ль, записывать будешь? — сердито спросил Реваз.

— Да, ваша милость, — приторным тенором заверил писака. Седоусый воин насупился еще сильнее. По его мнению бумажные люди должны быть незаметны как ночные убийцы. А этот похож на разряженного петуха. Наверняка продаст… отвратительно.

Реваз в который раз пожалел, что надеявшись на Мерхаджаула он не утруждал себя наукой письма. В итоге читал он плохо, а писать, привычные к причинению насилия, пальцы отказывались напрочь.

Приказать что ли привести другого… Драконий Призрак мученически скривился и плюнул прямо в дорогущий шерстяной ковер. Да все они здесь повязаны.

— Ну садись… писец, — грубо приказал он, сожалея о своей оплошности. Надо же вроде простая вещь — тайна переписки — а из головы напрочь вылетела. Но не предупредить Биргера нельзя. Как бы им не попасть в засаду….

— Пиши. Начальнику Первого Гарнизона западного Триградья Биргеру Риттрэнскому. Лично, чтоб ни одна вошь своими ручонками не трогала! — злость находила выход в сварливой брани, которую старательно правил, конспектируя писец.

— Конфиденциально… — высунув от усердия язык по старой привычке вслух бормотал «бургомистр» себе под нос, аккуратно водя пером.

— Положение у нас отвратное, — не выбирая слов диктовал Реваз, в котором надменный бессловесный Темный Паладин, уступил место старому рубаке, не скупящемуся на крепкое словцо.

Все они ложились на бумагу красивым узором литер и вполне приличных выражений. Писец был опытный. Очевидно его услугами часто пользовался покойник Рыжая Борода.