Стихийный сон

– Рыжик, – осторожно заметил Феникс, когда я наклонилась к нему, щекоча его лицо своими волосами. – Я постараюсь не умереть, но есть все шансы, что я останусь там…

– Как? – гаркнула я, подозрительно уставившись на любимого. Мне хотелось его поцеловать, но я знаю, что если сейчас начну, то закончим мы не скоро, и я так ничего толком не узнаю.

– Рыжик, так и быть. Скажу, как есть, – Феникс смотрел на меня. Я смотрела на него. – Мы с тобой похожи, но при этом есть одно существенное отличие… Догадайся, какое!

Нет, ну отличия друг друга мы уже видели, поэтому детской половой идентификацией меня не смутишь.

– Ты – мальчик, я – девочка? – спросила я, не понимая, как гендерные признаки влияют на ситуацию.

– Не совсем, но это тоже очень приятно, согласись, – грудь, на которой я сидела душащей жабой,  несколько раз вздрогнула в смешках. – Но дело не в этом. Скажу так. То, что для тебя – сон, для меня – реальность. Я – не Кирилл. Изначально, я все-таки Феникс. Ты понимаешь, о чем я?

– То есть, – подозрительно сощурилась я, готовясь к правде, но явно не к такой, – ты не из этого мира. И все, что здесь происходит  – это просто твой сон?

– Да, Рыжик, да. Эта жизнь для меня – самый лучший сон. Родная мамочка меня продала за кругленькую сумму одному амбициозному богатею, который сразу понял, насколько я выгодный инвестиционный проект. Он вложил в меня кучу денег, оружие в руки, но так и не сумел вложить в голову мысль о том, что я – просто средство для достижения его цели. Недаром преподаватели время со мною тратили, поскольку я сумел оторвать руку, которая меня кормила после того, как узнал, что в круге убил свою родную мать. Мне об этом так мило сообщили после боя, что я разбираться не стал. Я разбил не только сердце, но и много-много других внутренних органов моего хозяина, фактически освободившись и слегка обогатившись. Умирал он долго, мучительно и очень больно.

Феникс тяжело вздохнул.

– Даже в Кадингере наивные дети рассказывают сказки о том, что их родители их выкупят обратно, как только заработают кучу денег, гордятся своими родителями – бойцами круга, мечтают быть на них похожими. Если они не знают, кто их отец и мать, то придумывают. Помню парнишку, который верил в то, что его отец завоюет корону, а потом выяснилось, что инвестора жестко обманули на кругленькую сумму, подсунув ему сомнительный живой товар, который стал мертвым товаром, как только правда вылезла наружу. А один паренек действительно был сыном одного из лучших магов, однако сам умел пускать только дым. Генетика подвела, – шепотом закончил Феникс, глядя куда-то сквозь меня, словно воспоминания оживали перед его глазами. Нет, я понимаю, что генетика -штука сложная, поэтому даже у Академиков и лауреатов Нобелевской премии может родиться хронический тупица, поэтому удивляться почему природа со страшной силой отдыхает на детях великих магов, не стоит.

– А твои родители? – спросила я, жалея и нежно гладя любимого, которому не досталось маминой любви. Мне захотелось его обнять, завернуть в одеяло, как гусеницу и со страшной силой компенсировать ему всю недополученную любовь. – Ты знал, кто они?

– Я знал, что мать сражается в круге, но я не знал, кто она. Отец – ее учитель. Но я даже не парился. Нет, были сожаления и какое-то смутное чувство… – философски заметил Феникс.  – А потом, когда я обеспечил себе очень щедрое наследство в виде горы золота и библиотеки, я узнал про заклинание, позволяющее призывать в Кадингер кого-угодно. Если есть пусть туда, значит, должен быть путь и оттуда, логично? Логично. И, как видишь, я его нашел.

Феникс помолчал немного, а потом продолжил. Моя хватка слегка ослабла. Мне хотелось что-то сказать, но говорить было нечего.

– Помню непривычный белый свет, на коленях рядом со мной стоит седая женщина, – задумчиво и почему-то мечтательно заметил Феникс. –  Она  сжимает мою руку и что-то шепчет. Какое-то заклинание, как мне тогда показалось… Но потом я узнал, что она просто молилась… «Ты забрал Лешеньку, не забирай Кирюшу! Прошу тебя… Верни мне моего сыночка…» Я помню, как пошевелил рукой, а эта женщина бросилась ко мне. «Сыночек! Ангелы услышали меня! Услышали!» – рыдала она, целуя, хотя я не совсем понимал, в чем дело. Все мои странности списали на черепно-мозговую  травму. И хотя я был уже не похож на того Кирилла, о котором молилась мать, она целовала меня, рыдала от счастья и повторяла, что ангелы вернули сыночка. Мама кормила меня с ложечки, не отходила от кровати, рассказывала мне все, потому что я «ничего не помню». Сначала она меня раздражала,  бесила и нервировала, но потом я стал ждать ее. Я помню ее руки, помню ее глаза, помню ее голос… И это чувство, что я кому-то нужен… И  у меня есть кто-то.

– И? – удивилась я, даже не подозревая о том, что такое возможно.