Стихийный сон

– Почему ты не пристегнулась? – голос не предвещал ничего хорошего. – Я сидел и молчал, надеясь, что ты вспомнишь. Но ты не вспомнила! В критической ситуации ты выпустила руль! Не выпускать руль до конца! Каким бы он ни был! Если выпустила руль, ты уже не водитель! Урок окончен! Поверь мне, инструктору будет на тебя плевать! Он не станет выбирать выражения! Рыжик, я не стану покупать тебе права! И платить больше, чем за две пересдачи!

Я молчала, опустив голову и горестно вздыхая. Несправедливость повсюду. И сейчас она смотрит на меня красивыми глазами,  сдвинув брови.

– Не ори на меня! – засопела я, глядя исподлобья на «мучителя». – Понимаю, тебе машину жалко! Понимаю, извини…

– Рыжик! Ты хорошо подумала, что ты сказала?! – меня испепелили взглядом. Я смотрела, как мимо проехала машина с «благодарностью», откуда доносились истошные мужские крики: «Ты куда … рулишь, курица! На дорогу смотри, овца!!!». Я сглотнула, а на глазах выступили слезы негодования от столь ярой любви к животным.

– Вот опять ты орешь! – обиженно заметила я, провожая взглядом семейную пару.  – Спокойно сказать нельзя? Мы даже не женаты, а ты на меня голос повышаешь!

Внезапно меня прижали к себе, так,  что я даже не успела вздохнуть, как следует. Мою правую руку подняли, зажимая меня левой. Я почувствовала, как что-то усиленно накручивают на мой безымянный палец. Мимо нас проехал жигуль, волоча выхлопную трубу по земле. Какой-то юнец только что получил затрещину от седого мужика и сжался. Парковка недалеко от нас закончилась тяжкими телесными повреждениями.

– Там, где кольцо – право. Остальное – лево! – меня отпустили, оставив наедине с кольцом и крайней степенью недоумения.  – Садись за руль, орать на тебя буду.

Я не … Не так я все это представляла… Из глаз потекли слезы. А где же: «Любимая, будь моей женой?». Где же испачканная штанина и романтическая обстановка? Где все это? Почему в моих мечтах все было иначе?

– Рыжик, ты чего? – Феникс заглянул в мое лицо, явно не подозревая, что когда плачут от счастья, не морщатся, как чернослив. И соплей от счастья не бывает. – А ну посмотри на меня! Слушай, машину я могу купить новую, а вот нового Рыжика я купить не смогу. Максимум, что я смогу для тебя сделать посмертно – поставить красивый памятник! И все. И что? Мне потом всю жизнь твой памятник обнимать и целовать, проклиная тот день, когда мы с тобой учились водить? Я вспомню сегодняшний день и  подумаю, что, может быть, стоило дать тебе по рукам? И пускай ты смертельно обиделась, но запомнила, что нужно водить не так, как тебе хочется, а по правилам! Я буду корить себя всю жизнь, что уберег во сне, но не смог уберечь наяву!

Я посмотрела на других учеников и учителей. Отец орет на сына, награждая его затрещинами, муж орет на жену, вспоминая всех обитателей фермы… Потому что любят и боятся потерять…

– А как же романтика? – спросила я, вертя кольцо на пальце от непривычки. – Я себе не так это представляла! Я представляла ужин, свечи, поцелуй…

Феникс полез в багажник, достал пиццу, которую мы купили, термос с чаем, который я заваривала с утра. Я смотрела, как все это появляется на капоте.

– А свечи? – спросила я, с грустью понимая, что все не так…

Феникс достал новые свечи зажигания, которые собирался менять на днях.

– Это я тоже учел, – усмехнулся он, вскрывая ключом упаковку. – Вот свечи… Все, как договаривались… Ладно, доедаем, допиваем и делаем второй дубль.

– Жаль, – вздохнула я, доедая свою пиццу и отхлебывая горячий чай. – Я все представляла не так… Совсем не так…

– Так это было не помолвочное кольцо. Помолвочное будет вечером. Это была генеральная репетиция, – усмехнулся Феникс. – Давай, ездунья, готовься морально… Сейчас будем змейку проходить…Пощады не жди…

– Ты как меня назвал??? – возмутилась я, поперхнувшись пиццей.

– Так, не толкайся, у меня чай горячий в руках…  – рассмеялся Феникс, уворачиваясь от ударов.  – Хорошо, наездница… Давай, доедай и погнали… ездунья…. Ай! Рыжик…

Любовница

– Рыжик, это что такое? – спросили меня, предъявляя увесистый мешочек сухарей.

– На черный день. Мы хлеб не доедаем, поэтому я сушу сухари! – заметила я, тяжело вздыхая и глядя на духовку. – Хлеб нельзя выбрасывать!

– Рыжик, у меня не все так плохо… Хотя нет, на всякий случай позвоню бухгалтеру! – Феникс ушел в комнату, оставив меня с моим мешочком наедине.

Дверь открылась через пять минут.

– Все нормально. Мы налоги заплатили… Все хорошо… Можешь выбрасывать… Птички склюют… – выдохнул Феникс, положив трубку и вытаскивая из моих рук мешочек. – Птич-ки… склю-ю-ют…. Пусти, Еська! Я кому сказал! Скоро – скоро по всему городу будут летать птички… дай сюда!… со сломанными клювиками!

Мешочек был вырван из моих рук.

– Я возьму твои ключи? – спросил из коридора Феникс, гремя стратегическими запасами продовольствия на черный день, который мы встретим со сломанными зубами. – Свои я на работе оставил… Надеюсь, что на работе…