Стихотворения

Я не отшельник и не тать —
И мир благословить я смею.
Порой хотел бы проклинать,
Но проклинать я не умею.

Я исхожу весь белый свет

И, в каждую влюбленный встречу,
Я на рассеянный привет
Мечтой внимательной отвечу.

Я родился, чтоб в мире жить,

Восстал, чтоб миру поклониться,
Его красою дорожить,
К его святыням приложиться.

«Там, над виденьями долины…»

Там, над виденьями долины,
Над пеленою облаков,
Угрюмо дремлют исполины
В холодном блеске ледников,

А здесь — неверный свет вечерний

И пляска тысячи теней,
Мольба жрецов и клики черни,
Здесь мир обманов и теней.

Так почему же, Неподкупный,

Ты судишь грешников долин
Неугасимой, недоступной,
Холодной правдою вершин?

«Верховный жрец во мгле ночной…»

Верховный жрец во мгле ночной
Стоит безмолвно у порога:
Блестит вдали, блестит земной
Сосуд губительного бога, —

Он полон девственной росы…

Разбить? Солжет сосуд разбитый:
Заутра в храм сбегутся псы
Лизать отравленные плиты…

Жрец улыбается во мгле —

И ночи мрак трепещет зыбкий
И все живое на земле
Во сне дрожит от той улыбки

ПОЭТЫ («Гордо поют победители…»)

Гордо поют победители,
Камни грызут побежденные;
Непримиренные,
Снова сойдутся воители.

Но средь немой бесконечности

Тусклых равнин мы, сраженные,
Спим, примиренные,
Сном упоительным вечности.

ОНИ. Порт-Артур («Для них все пламенные сны…»)

Для них все пламенные сны,
Владыки творческая вера;
Они противны и смешны,
Как раб, читающий Гомера;

Но в день войны их льется кровь,

Спасают землю их страданья:
Самоотверженно любовь
Творит бессмертные преданья.

Итоги («Осталось: пол-Сахалина…»)

Осталось: пол-Сахалина,
Вождей преступных имена,
Их непонятная гордыня
И, как залог народных сил,
Неоскверненная святыня
Бесславно преданных могил.

Пою героев безымянных!

Равнин Манчжурии туманных,
Ее привычных нам снегов
Они покинуть не хотели —
И безыскусственных крестов
Не заметут ее метели.

Суд («Мы — дети ваши. Пред судом…»)

Мы — дети ваши. Пред судом
Больных детей отцы неправы —
И мы покинули ваш дом
И ваши скучные забавы.

В веселый час вы рождены,

Герои позабытой чаши…
Не вы одни осуждены:
И нас осудят дети наши!

Пан («Пан безликий, скрытый тьмою…»)

Пан безликий, скрытый тьмою,
Ночью бродит по горам
И звериною тропою
Пробирается к стадам

И от страха холодеет,

Напрягая чуткий слух,
Но проснуться не посмеет
В шалаше своем пастух.

«Она печальными очами…»

Она печальными очами
Глядит с томительных страниц,
Поэта созданная снами,
Царица медленных цариц.

Она моим не внемлет пеням,

Ей не дышать, и не цвести,
И в сад по мраморным ступеням
Стопою легкой не сойти.

«Точно дверь блестит золоченая…»