Стихотворения

Сейчас, сам того не желая, кажется, помешал острить одному дяде. Иду после завтрака из столовой к себе, а в коридоре какой-то пожилой, если не сказать, даже очень пожилой прозаик, кажется, фамилия его Хавский, упражняется в острословии перед двумя кудахчущими переводчицами:

— Да, вы правы, она прекрасна. Я бы даже сказал: прекрасна в своей прекрасности и чудесна в своей чудесности и, больше того, прекрасна в своей чудесности и чудесна в своей прекрасности!

Дамы в восхищении заохали:

— Отлично! Лучше просто не скажешь! Я, проходя, дружелюбно произнес:

— Почему не скажешь? Скажешь. Тогда он с легким вызовом:

— Подождите, а как скажешь? Я говорю:

— Можно сказать и так: исключительна в своей исключительности и уникальна в своей уникальности. Больше того: исключительна в своей уникальности и уникальна в своей исключительности. Дамы притихли, а он проворчал:

— Асадов — мужик грозный. Я ему в тон:

— Грозный в своей грозности и острый в своей острости, и больше того: грозный в своей острости и острый в своей грозности.

Он покорно сказал:

— Хватит. Больше вопросов не имею.

12 декабря 1982 г.

Улыбка природы. Зима. По календарю самое что ни на есть полноправное царство зимы. А в Москве 6 градусов тепла. Идет веселый дождичек. И тут, в переделкинском Доме творчества, прозаики, поэты и критики, которых трудно порой заподозрить в единодушии, на сей раз дружно реагируют на погоду охами, вздохами и всевозможной хмуростью. Меряют давление. Пьют таблетки и выражают всеми доступными способами (разумеется, вполне литературно и цензурно) свое отрицательное отношение к проделкам природы.

Володя Солоухин прибежал под дождем из коттеджа в столовую и рявкнул густым басом на «о»:

— До чего сволочной дождишко! Хорошо, успел принять сто граммов коньяку, а то бы не прочихаться!

Спрашиваю его:

— Постой, а когда нет дождя, ты разве перед обедом ничего не принимаешь?

— Да нет, — говорит, — принимаю. Ровно сто граммов. Не могу отказать себе в такой слабинке.

Он пьет дома. Сюда не приносит. Так надежней. Не попросят. Дождик шумит и шумит, весело смеется, громыхая в водостоках:

— Жадность не порок!

Удивительная зима

Я думаю, что такой зимы не было, вероятно, никогда и вряд ли когда-либо еще будет! Зима 1982/83 года. Собственно говоря, зимой это обычное для зимы время года на этот раз можно было бы назвать лишь условно. Нет, это была не зима, а длинная-длинная осень. Она началась в октябре и длилась до середины и даже почти до конца января. Все время плюсовая температура. Редко минус, который тут же сменялся плюсом. Весь декабрь — плюс пять-шесть градусов. И только за два дня до Нового года вдруг ударил мороз минус 23. Но через два дня после новогодия снова все растаяло. В Переделкино и вообще за городом это не так еще было отвратно. Тут хоть такой грязи, как в городе, не было. А в Москве сплошные лужи, мокрый грязный снег и снова черные лужи. Снегу было много, но он, падая, тут же начинал таять… Люди с вожделением ждали понижения температуры. А вдруг похолодает — и вместо грязи пушистый снежок?! Но грязи было сколько угодно, а снег — лишь в лесу между елками. А на дорогах гололедица и потоки воды из-под колес автомобилей… Ученые объяснили это редкостным извержением вулкана в Мексике, когда в атмосферу было выброшено великое количество вулканического пепла. Пепел этот как бы завесил северную часть планеты. И атмосфера нагрелась на несколько градусов выше обычной температуры. Что будет? Ученые, увы, сказать не смогли. Только развели руками. Дескать, мудрено. И науке сие еще не подвластно. Вот и все. Впрочем, некоторые люди воспринимают это с удовольствием. Например, тут, в Доме творчества, Владимир Солоухин, который сидит за одним столом со мной в столовой, весело окая, басит:

— Нет, мне хорошо. Люблю, когда тепло!

— А урожай? Что будет с урожаем?

— А какая разница, — отмахивается он, — все равно хорошо. Ну, а хлебушек мы купим у Канады или Америки. Что, у нас валюты, что ли, мало?

Шутит, но шутит зло:

— Мы народ богатый. Выкрутимся. Не горюй, Эдуард. Обойдется. Главное, тепло, хорошо!

Я настроен нынче несколько иначе. Сержусь на погоду. И на то, что вынуждены приобретать где-то за океаном зерно. Впрочем, думаю, что когда-нибудь дела укрепятся. И дисциплина подкрутится. А это скажется на многом. Сегодня 22 января. Вроде бы наконец явилась зима. Минус 3–4 градуса. Это в крещенские-то морозы! Да и эта температура может каждую минуту снова скатиться к нулю… Ладно, ничего, переживем.

Внучке моей, Кристиночке, восемь лет. Все свои школьные каникулы она проводит у меня на даче в подмосковном Красновидове. Летом купается в Истре, катается на велосипеде. Зимой санки, лыжи, веселые катания с горки. Но Кристина не только здесь отдыхает. Она с удовольствием помогает бабушке Гале по хозяйству: накрывает на стол, моет посуду, даже готовит сама омлет и варит кашу. А еще пылесосит ковры, читает мне книжки и вообще с удовольствием что-нибудь делает по дому. Хозяюшка из нее получится отменная! По утрам мы делаем гимнастику: и я, и бабушка, и Кристина.