Стихотворения

Дашь ли свободный мне вход под тихо колеблющись тени,
Роща!.. Святыни твоей стихотворец нарушить не может.
Прочь злодейство отсель! да ввек неповинного кровью
Древние корни сии обагренны без мести не будут!
Да не почиет здесь ввек преломивший темничные узы,
Бледный, несущий злодейства, написанный в образе смутном!
Дай лишь в лоне своем убежище мыслящей музе;
Скрой в себя ты ее в те полны чувствий мгновенья,
В кои с небес дарованье снисходит и душу колеблет.
Здесь я буду вперед собой наслаждаться и мыслить.
В темной прохладе здесь бодрствовать буду я утренню стражу:
Зритель безмолвный, поникну в явлениях сельския жизни;
Взором внимательным буду шаги спровождать земледельца.
Месяц спускается ниже и, кажется, падает с неба;
Свет вливается в воздух; волны востока зарделись...
Ах! я видел мгновенье, в которо заря выходила.
Прелестьми юной бессмертной чувства мои обновленны.
Тихая светлость объемлет мою умилившуюсь душу
Так, как прозрачное облако, в коем покоится солнце,
Только омывшись в волнах... Но кая внезапная сила
Вдруг вливается в жилы и их трепетать заставляет?
Кажется, ветви беседуют; кажется, некая влага
Воздух собой проникает и землю покоящусь будит,
Землю, котора дремала, тенью своей покровенна.
Се содрогается чистой росой пробужденна, и всеми
Сродными ей ощутилось телами ее пробужденье.
Спящи дыханья проснулись: се дня рожденье младого.
Зрите в небесных долинах шествие солнца с востока.
Шествие, жизнь в природу вливающе, кое свершает
Мира картину. Так оживляются души народов,
Если помазанник вечного, если ими любимый
Царь на среду их исходит, величеством кротким одеян.
Зрите лице его чисто, безоблачно и веселящесь
Радостью мира. Счастлив сегодня, счастлив ты, ратай.
Целый тебе я светлым сей день предвещаю. Мне солнце
Так открывает. Кто солнце назвать осмелится лживым?
Бейте крылами, зефиры, и зной умеряйте биеньем,
Чтоб не тягчил он нагбенных рамен земледельца трудящась,
Чтобы к горящим ланитам прохладнее он прикасался...
Се и зефиры томятся и крылышком машут единым.
Властвует солнце в природе, и вся природа без действа
Празднует то мгновенье, в кое солнце достигло
Свода небес средоточия. Кончи, о ратай! работу,
Много сегодняшним утром успел ты возделати нивы.
Зри, как, луч отметая, ральное блещет железо.
Се ярмо совлекает со дмящась коня земледелец,
Сам уклоняется к зыблемой тени сучистого дуба.
Платом с чела своего отирает струи потовые,
Шляпу бросает и грудью ложится, к земле прижимаясь;
А между тем как покоится плуг, на ниве вонзенный,
Конь, свободен от ужищ, катается, преобращаясь,
Гриву свою на траве расстилая; воздух, сраженный
Ржащего гласом, спустя мгновенье, ответствует против.
Се насыщенный резвостью бодро главу восхищает;
В землю упертый коленом, еще другое копыто
Силится тщетно поставить, чтоб тем подвигнуть всю тягость,
И дотоле приподымается, ежели сразу
На ноги вскочит: волосы с выи на спину спадают,
Движутся ноздри округом, и пар рассыпается в воздух.
Зрелища в поле друг за другом следуют и помрачают
Все взаимно себя. Какая меня ожидает
Там картина вдали? Бугорок, освещенный лучами,
Вдруг покрывается облаком тихо носимого праха.
Или сюда кто-нибудь, отдаленного города житель,
Тенью прельщенный, заходит почить в мгновение зноя?
Пусть он придет, сей путник уставший: здесь мягкие травы,
Здесь и журчащий ручей вливает сон в очи. Здесь нимфы
Шепотом тихим весь вечер прохожего слух удивляют.
Нет, не прохожий идет: это ратая нежна супруга,
Ествы полдневны несущая, ествы, варенные ею,
К этому смуглому юноше, коего первые взоры,
Нервы похитить умела желания хитрою лаской,
Узы его на себя наложила она своевольно,
Ставши супругой, быть хочет рабою, любимой им только.
3рите умильные очи ее,

устремленны к супругу,Столь вображающи живо всё то, что сказать она медлит.
Нежность в них изъявляется с робостью, с этим смущеньем,
Кое тем сладостней зреть, чем более скрыть она хочет.
Ах! сей взор награждает его за труд его с лишком
И наперед наслажденье дает его собственну сердцу;
Будто взошли семена, как будто поспела уж жатва.
В черные очи его проникает пламень внезапно,
Руки простерты его: единое их прикасанье
Млеющу вержет на перси к нему; ах! он ощущает
Сердца биенья, которым его ответствует тотчас.
Как заблуждаюсь я, кисти моей поверяя толь много?
Можно ль подслушать супругов и тайны, одним им известны?
Только небесный певец, единый Мильтон то умеет:
Все восхищенья представить, и в самой их страсти безвинны,
И серафимов собор показать Адаму вкруг Еввы.1777