Вот вам новый предмет обличенияИзбегал он доселе сатиры,Но я вышел теперь из терпенияИ поведаю целому миру:От извозчиков зло и опасности,О которых, по робости странней,Ни один из поборников гласностиНе возвысил свой голос гуманный.Дважды в год, как известно, снимаютсяВсе мосты на Неве, и в то времяЗа реку сообщенья свершаютсяЧерез мост Благовещенский всеми.Тут всем ванькам законом прибавленаЗа концы отдаленные плата;Но обычная такса оставленаКруглый год нерушимо и свято —На Васильевский остров и к Смольному.Как же ваньки закон соблюдают?Только гнева порыву невольномуПатриота они подвергают...Раз мне осенью в Пятую линиюИз-под Смольного ехать случилось.Занесло меня клочьями инея,Больше часа езда наша длилась.По приезде я, вынув двугривенный,Пять копеек потребовал сдачи.Что ж мой ванька? — «Да, барин, трехгривенный...Наша такция нонче иначе...» —«Как иначе?» — «Да как же? УказаноВдвое брать, как мосты-то снимают». —«Покажи мне, плут, где это сказано?Где про Острой закон поминает?» —«Что мне, сударь, напрасно показывать!Коли совести нет, так уж, видно,Неча с вами и дела завязывать...Только больно мне эфто обидно».И сказавши, хлестнул он решительноЛошаденку и стал удаляться.На него закричал я пронзительно,Что он должен со мной расквитаться.Но услыша мое восклицаниеИ пятак мне отдать не желая,Он поехал быстрее... В молчанииЯ стоял, за ним мысль устремляя.Я ограблен канальей безвестною...Но не это меня сокрушало:Горько было, что ложью бесчестноюЭта шельма закон искажала...Я подумал о том, как в БританииУважаются свято законы,И в груди закипели рыдания,Раздались мои громкие стоны...