О, радостно будет об этом всю жизнь говорить мне.Но сядем мы там, на холме, под душистою липой,Где в ясные ночи с тобою рыбу мы удим.Оттоле нам видны далекие рощи и мызыПо брегу Невы среброводной; оттоле увидимИ дом, о котором тебе поведу мое слово,Тот терем, которого мне не забыть до могилы! —Как солнце садилось, подъехал я с удами в челнеК противному берегу. Рыба, как день вечереет,Там рунами ходит; и вправду, стадами металась.Рука уставала закидывать гибкие уды;Двух щук изловил, окуням и счет уж терял я;Запасная верша кипела серебряной рыбой.Но скоро, не ведаю как, против мызы боярскойС ладьей очутился я. Ночь между тем наступала,Чудесная ночь! ни единой звезды на лазури,А сребряный свет разливался по небу ночному!Всё было так тихо! не дрогнул ни лист на осине;Понесся из терема сладостный гул тихострунный.Всё было безмолвно! И вот над Невою недвижнойМне радостно стало! и начал я робкой свирельюПодыгрывать тихо под струны; как вдруг меж древамиПочулся мне шорох, и слуги боярские вышли,И с берега стали меня зазывать в его терем.Я сеть отвязал, чтоб боярину рыбу живую —Огромную щуку и окуней несть красноперых.«Не с рыбой, с свирелью! — веселые вскрикнули слуги,—В свой терем высокий тебя призывает боярин».