Стихотворения 1859–1860 гг.

Видали ль вы преображенный лик
Жильца земли в священный миг кончины —
В сей пополам распределенный миг,
Где жизнь глядит на обе половины?

Уж край небес душе полуоткрыт;

Ее глаза туда уж устремились,
А отражать ее бессмертный вид
Черты лица еще не разучились, —

И неземной в них отразился б день

Во всех лучах великого сиянья,
Но те лучи еще сжимает тень
Последнего бессмертного страданья.

Но вот – конец! – Спокоен стал больной.

Спокоен врач. Сама прошла опасность —
Опасность жить. Редеет мрак земной,
И мертвый лик воспринимает ясность

Так над землей, глядишь, ни ночь, ни день;

Но холодом вдруг утро засвежело,
Прорезалась рассветая ступень, —
И решено сомнительное дело.

Всмотритесь в лик отшедшего туда,

В известный час он ясностью своею
Торжественно вам, кажется, тогда
Готов сказать: «Я понял! разумею!

Узнал!» – Устам как будто нарушать

Не хочется святыню безглагольства.
А на челе оттиснута печать
Всезнания и вечного довольства.

Здесь, кажется, душа, разоблачась,

Извне глядит на это облаченье,
Чтоб в зеркале своем в последний раз
Последних дум проверить выраженье.

Но тленье ждет добычи – и летит

Бессмертная, и, бросив тело наше,
Она земным стихиям говорит:
Голодные, возьмите:, это ваше!

После праздника

Недавно был праздник, итак было весело, шумно,
И было так много прекрасных там дев светлокудрых,
Что радостью общей и я увлекался безумно.
Оставив беседу мужей и наставников мудрых.

Так часами порой вдаешься в чужое веселье,

И будто бы счастлив, и будто бы сызнова молод;
Но после минувшего пира мне тяжко похмелье,
И в душу вливается все больше язвительный холод.

И после стыжусь я, зачем, изменяя порядку,

Как школьник, не во-время я так шалил и резвился,
И совестно, как бы с жизни я взял грешную взятку,
Как будто неправо чужим я добром поживился.

И голос упрека в душе так пронзительно звонок

И так повторяется тайным, насмешливым эхом,
Что если бы слезы… заплакал бы я, как ребенок!

Нет! Снова смеюсь я, но горьким мучительным смехом.

Бахус