Стихотворения

За славной тенью Задунайской. Фельдмаршал Петр Александрович Румянцев (1726—1796) одержал во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. ряд побед (в частности в битве при Кагуле), за что ему было присвоено имя Задунайского.

За тенью царственной жены — Екатерины II.

Мы доберемся до луны. Здесь луна (полумесяц) — символ Оттоманской империи и ислама.

За греков молвим речь в Стамбуле. Намек на национально-освободительную борьбу греков против турецкого владычества.

Истории тьму-таракани. Каламбур: в X в. на Керченском проливе образовалось русское княжество Тмутаракань.

Мой Пушкин, строф твоих достойных. Вяземский имеет в виду строфы ../breadcrumb/vyazemsky-notes.shtml—../breadcrumb/vyazemsky-notes.shtmlIV первой главы «Евгения Онегина»; в них говорится о женских ножках.

Тут романтическая связь: Единства места не держась. Единство места — одна из догм классической драматургии (все действие пьесы должно было происходить на одном и том же месте), которую отвергали романтики.

В «Примечании» Вяземского: Поэт волею или неволею должен быть педантом или Кесарем: писать комментарии на самого себя. Вяземский имеет в виду произведения Юлия Цезаря: «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне».

Две луны (стр. 185). Впервые — ПСС, т. 3, стр. 388. Печ. по автографу. Издатели ПСС располагали также копией, датированной 1825 г.

Запретная роза (стр. 186). Впервые — «Московский телеграф», 1826, № 5, стр. 3. Подпись: «В». Героиня стихотворения «Запретная роза» — Елизавета Петровна Киндякова (ум. в 1854 г.), племянница Е. А. Тимашевой (см. о ней стр. 458); в 1824 г. она вышла замуж за И. А. Лобанова-Ростовского, в 1826 г. развелась с ним и в 1828 г. вышла замуж за А. В. Пашкова. Лобанов-Ростовский и Пашков изображены в стихотворении Вяземского в виде шмеля и пчелы любви. В 1826 г. Пушкин написал стихотворение «К. А. Тимашевой», в котором есть строки:

Соперницы запретной розы
Блажен бессмертный идеал.

В статье «Взгляд на русскую литературу в 1825 и 1826 гг.», появившейся в 1827 г. в № 1 «Московского телеграфа», русская литература была иносказательно изображена в виде «запретной розы». В этой связи III Отделение получило донос на «Московский телеграф», вероятно написанный Булгариным (см. М. К. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826—1855. СПб., 1908, стр. 257).

Коляска (стр. 186). Впервые — «Московский телеграф», 1826, № 20, стр. 146. Печ. по авторизованной копии. В этой копии (в рукописном сборнике 1855 г.) текст подвергнут основательной переработке, очевидно в виду предполагавшегося издания стихотворений Вяземского. В этой редакции он и напечатан в сб. «В дороге и дома». Мы принимаем эту редакцию как несомненно отражающую последнюю авторскую волю. Приводим наиболее значительные варианты журнального текста. Эпиграф — из биографии Альфиери, в переводе гласящий: «Но, не находя нигде покоя, кроме как в движении и рассеянии, даваемом путешествием...» К заглавию подстрочное примечание: «Разумеется, что это путешествие вымышленное: ученый не найдет в нем статистических сведений, политик — государственных обозрений, философ — наблюдений нравственных относительно того или другого народа, сатирик — лукавых намеков, эпиграмматических применений и проч. Не для них оно писано, а для благосклонных охотников до путешествий за тридевять земель, в тридесятое царство и покоряющихся правилу: не любо, не слушай, а врать не мешай. Сочинитель». Вместо стихов 34—57 в журнальном тексте:

И недоступного обзора
От нас бегущие края,
И океан воздушной степи
Без берегов и без границ,
Стихии вольности и птиц,
Которой чужды наши цепи,
Наш хищный дух и наша злость,
В которой смертный — робкий гость,
И прихоть ветров непослушных,
В досаду кесарей воздушных,
Мечтавших в зыбкой вышине
Хозяйничать, как в дольнем мире, —
Всё ум развязывает шире!
И всё, что в беспробудном сне,
В душе запущенной, под спудом
Таилось на забвенном дне,
На вольном воздухе, как чудом,
Всё быстро ожило во мне.
Телесной лености острастка
Нужна и в нравственном быту!
Как скачет легкая коляска,
Так мыслит ум мой на лету...