Стихотворения

Человеческая сущность. Перевод С. Степанова

Когда не станем обирать,
Не нужно будет подавать —
Ни голода, ни жажды,
И будет счастлив каждый.

На Страхе держится покой,
На Себялюбии — разбой,
А ковы Бессердечья
В душе плодят увечья.

В тисках запретов и препон
Слезами поит землю он —
И всходит прямо из-под ног
Смирения росток.

И Древо Веры мрачный свод
Над головою возведет —
А Гусеница с Мотыльком
Листву сгрызут на нем.

И это Древо принесет
Обмана сладкий плод;
И Ворон сядет, недвижим,
Под пологом глухим.

Все боги моря и земли
Искали Древо — не нашли!
И не видал никто ни разу —
А Древо взращивает Разум!

*Человеческое измышление. Перевод В. Микушевича

Не знал бы жалости ты,
Не будь на земле бедноты;
Милосердье зачем,
Когда хорошо всем?

От страха взаимного мир,
Где для себялюбья пир;
Жесткость плетет силок,
Куда тебя век завлек.

Там, где священный страх
И где поят слезы прах,
Смиренье затаено;
Пускает корни оно.

И дерево в том краю
Отбрасывает свою
Тень-тайну, кормя червей
Все той же тайной своей.

На дереве плод — обман;
Он сладок на вид, румян;
И ворон свою семью
Вселил уже в тень сию.

Боги земли и воды
Ищут всюду плоды,
А я заверить могу,
Что дерево лишь в мозгу.

Infant Sorrow

Infant Sorrow

My mother groan 'd, my father wept,
Into the dangerous world I leapt;
Helpless, naked, piping loud,
Like a fiend hid in a cloud.

Struggling in my father's hands,
Striving against my swaddling-bands,
Bound and weary, I thought best
To sulk upon my mother's breast.

Дитя-горе. Перевод В. Топорова

Мать в слезах. Отец взбешен.
Страшный мир со всех сторон.
Затаюсь, нелеп и наг,
Словно дьявол в пеленах.

То в руках отцовских хватких
Я забьюсь в бесовских схватках,
То угрюмый взор упру
В мир, что мне не по нутру.

Дитя-горе. Перевод С. Степанова

Мать с отцом ломали руки —
Народился я на муки!
Я, беспомощный, кричал,
Словно бес меня терзал.

Я раскидывал ручонки,
Разворачивал пеленки
И, не признавая мать,
Грудь ее не стал сосать.

A Poison Tree

A Poison Tree

I was angry with my friend:
I told my wrath, my wrath did end.
I was angry with my foe:
I told it not, my wrath did grow.

And I water'd it in fears,
Night and morning with my tears;
And I sunned it with smiles,
And with soft deceitful wiles.

And it grew both day and night,
Till it bore an apple bright;
And my foe behold it shine,
And he knew that it was mine,

And into my garden stole
When the night had veil'd the pole:
In the morning glad I see
My foe outstretch'd beneath the tree.