Стихотворения (1914)

Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась,
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам — устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
Я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»
Бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»

Комментарии

Ничего не понимают. Впервые, под заглавием «Пробиваясь кулаками» — сб. «Рыкающий Парнас», Пг., 1914.

Маяковский, продолжая тему «поэт и толпа», выражает свое презрение и ненависть к «чистой публике», «пробивая кулаками» нового искусства дорогу к будущему.

Нате! Впервые — сб. «Рыкающий Парнас», Пг., 1914.

Это первое обличительно-публицистическое стихотворение, гневный вызов толпе «жирных». Поэтические образы ярки, метафоры и сравнения полны уничтожающего сарказма. Тема стихотворения — «Поэт и толпа», традиционная тема русской литературы от Пушкина («Поэту», «Поэт», «Поэт и толпа») до Брюсова («Довольным») и Блока («Сытые»), от Лермонтова («Как часто, пестрою толпою окружен…») до Маяковского. По своему накалу стихотворение «Нате!» ближе к лермонтовским стихам:

О, как мне хочется смутить веселость их,
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..

По-своему продолжая и развивая тему неприятия буржуазно-мещанской действительности, Маяковский в новых исторических условиях вскоре бросит в «обрюзгшее жиром» лицо озверелой толпы свой «железный стих»:

Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут,
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

(«Облако в штанах»)

«Окровавленный сердца лоскут» — здесь символ красного знамени.

Характерно, что еще Брюсов (1905), высказывая опасения за судьбы искусства в революции, спрашивал: «Где вы, грядущие гунны?» Маяковский, «принимая эстафету» от Брюсова, называет себя «грубым гунном». Брюсовское будущее («Бесследно все сгибнет, быть может, что ведомо было одним нам, но вас, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном») было неприемлемо для Маяковского, прошедшего школу практической революционной борьбы. Поэтому образ «грубого гунна», восходящий к Брюсову, несет в себе заряд полемической иронии. Маяковский уже в ранних стихах, вступая в бой с капиталистическим обществом, все теснее связывал задачи поэзии и революции.

Ирония в «Нате!» строится на противопоставлении «грубого гунна» (в первой публикации — «неотесанный гунн»), открывшего «столько стихов шкатулок» «утонченной» публике, смотрящей «устрицей из раковин вещей», ощетинившейся при виде «гунна», как «стоглавая вошь».

Буржуазная толпа не осталась глуха к выступлению Маяковского. «Московская газета» сообщала об ошеломляющем воздействии, которое произвело чтение «Нате!» поэтом: «…Публика пришла в ярость. Послышались оглушительные свистки, крики «долой». Маяковский был непоколебимым. Продолжал в том же стиле».

«Долой ваш строй» — становится главным лейтмотивом Маяковского и найдет свою программную законченность во всеобщей атаке на самодержавно-капиталистический строй в «Облаке в штанах».

А все-таки. Впервые, под заглавием «Еще я», без третьего четверостишия, — «Первый журнал русских футуристов», М., 1914, № 1–2.

В этом стихотворении поэт употребляет много вульгаризмов, чтобы резче выразить и заклеймить гнусную действительность царской России.

Еще Петербург. Впервые, под заглавием «Утро Петербурга». — «Первый журнал русских футуристов», М., 1914, № 1–2.

Кофта фата. Впервые, без заглавия, — «Первый журнал русских футуристов», М., 1914, № 1–2.