Стихотворения (1927)

Гляди, товарищ, в оба!
Вовсю раскрой глаза!
Британцы
                твердолобые
республике грозят.
Не будь,
              товарищ,
слепым
            и глухим!
Держи,
           товарищ,
порох
         сухим!
Стучат в бюро Аркосовы,
со всех сторон насев:
как ломом,
                 лбом кокосовым
ломают мирный сейф.
С такими,
                товарищ,
не сваришь
                   ухи.
Держи,
           товарищ,
порох
         сухим!
Знакомы эти хари нам,
не нов для них подлог:
подпишут
                под Бухарина
любой бумажки клок.
Не жаль им,
                   товарищи,
бумажной
                трухи.
Держите,
              товарищи,
порох
         сухим!
За барыней,
                   за Англией
и шавок лай летит,—
уже
      у новых Врангелей
взыгрался аппетит.
Следи,
           товарищ,
за лаем
             лихим.
Держи,
           товарищ,
порох
         сухим!
Мы строим,
                   жнем
                            и сеем.
Наш лозунг:
                   «Мир и гладь»
Но мы
          себя
                  сумеем
винтовкой отстоять.
Нас тянут,
                 товарищ,
к войне
            от сохи.
Держи,
           товарищ,
порох
         сухим!

ГЛУПАЯ ИСТОРИЯ

В любом учрежденье,
                                  куда ни препожалуйте,
слышен
             ладоней скрип:
это
     при помощи
                         рукопожатий
люди
         разносят грипп.
Но бацилла
                   ни одна
                                не имеет права
лезть
         на тебя
                     без визы Наркомздрава.
И над канцелярией
                               в простеночной теми
висит
          объявление
                             следующей сути:
«Ввиду
            эпидемии
руку
       друг другу
                        зря не суйте».
А под плакатом —
                             помглавбуха,
робкий, как рябчик,
                              и вежливей пуха.
Прочел
            чиновник
                           слова плакатца,
решил —
               не жать:
                            на плакат полагаться.
Не умирать же!
                         И, как мышонок,
заерзал,
             шурша
                        в этажах бумажонок.
И вдруг
            начканц
                        учреждения оного
пришел
            какой-то бумаги касательно.
Сует,
        сообразно чинам подчиненного,
кому безымянный,
                             кому
                                     указательный.
Ушла
         в исходящий
                              душа помбуха.
И вдруг
             над помбухом
                                    в самое ухо:
— Товарищ…
                     как вас?
                                  Неважно!
                                                 Здрасьте —
И ручка —
                 властней,
                                чем любимая в страсти.
«Рассказывайте
                          вашей тете,
что вы
           и тут
                   руки не пожмете.
Какой там принцип!
Мы служащие…
                         мы не принцы».
И палец
             затем —
                           в ладони в обе,
забыв обо всем
                         и о микробе.
Знаком ли
                товарищеский этот
                                               жест вам?
Блаженство!
Назавтра помылся,
                              но было
                                           поздно.
Помглавбуха —
                          уже гриппозный.
Сует
        термометр
                         во все подмышки.
Тридцать восемь,
                            и даже лишки.
Бедняге
             и врач
                        не помог ничем,
бедняга
             в кроватку лег.
Бедняга
             сгорел,
                        как горит
                                       на свече
порхающий мотылек.

_____

Я
   в жизни
                суровую школу прошел.
Я —
       разным условностям
                                        враг.
И жил он,
               по-моему,
                               нехорошо,
и умер —
               как дурак.

ГОСПОДИН «НАРОДНЫЙ АРТИСТ»

Парижские «Последние новости» пишут: «Шаляпин пожертвовал священнику Георгию Спасскому на русских безработных в Париже 5000 франков. 1000 отдана бывшему морскому агенту, капитану 1-го ранга Дмитриеву, 1000 роздана Спасским лицам, ему знакомым, по его усмотрению, и 3000 — владыке митрополиту Евлогию».