Стихотворения (2)

""Обитель скорби" (автор - мистер Скотт)..." - сонет представляет собой пародийный ответ на сонет Вордсворта (1807), заодно задевая Скотта, Кольриджа и даже живопись Хейдона (имеется в виду "Триумфальный въезд Христа в Иерусалим").

Спенсеровы строфы, посвященные Чарльзу Армитиджу Брауну, - вписаны Китсом в уже упоминавшееся письмо к брату Джорджу и его жене от 14 февраля 3 мая 1819 года, притом поводом к написанию этих строф было то, что "Браун сочиняет спенсеровы строфы для мисс и миссис Брон, да и для меня тоже. Сочиню-ка я и по его адресу что-нибудь в духе Спенсера". Ч.А.Браун (1787-1842) был другом Китса и товарищем по путешествию в Шотландию летом 1818 года. "Старый Том" - жаргонное название бутылки виски.

Сон, увиденный после прочтения истории о Паоло и Франческе у Данте. Историей Паоло и Франчески заканчивается у Данте глава пятая "Ада"; дух Франчески - первый, заговоривший с Данте (во втором круге; в первом, где "нет мучений", бесед не было вовсе). Реминисценция у Китса становится двойной: помимо Данте, Китсу неизбежно вспоминается поэма Ли Ханта "Повесть о Римини".

La belle dame sans merci. Заглавие баллады повторяет собою название поэмы строфранцузского поэта Алена Шартье (1385-1429), - ее перевод на английский язык (1424) долгое время приписывался Чосеру. Впервые у Китса эта баллада названа в поэме "Канун Святой Агнессы", строфа 33. Подобный же образ поздней подробно разработан в поэме "Ламия".

Песнь четырех фей. Стихотворение примыкает к "фейному" циклу, возникшему из-за того, что Ч.А. Браун ударился в разработку сходного сюжета в драматическом духе. Феи (правильнее было бы "фейри", но в русском языке такое чтение пока не привилось) поименованы Китсом почти произвольно, хотя "Фея Огня" естественным образом названа "Саламандра", - прочие имена даны "по вдохновению". "Царица... Оберон..." - т.е. Оберон и Титания, в данном случае "король и королева фей" из "Сна в летнюю ночь" Шекспира.

К сну. Образец экспериментирования Китса с формой сонета: два катрена с опоясной (но различной!) рифмовкой завершаются вполне "петрарковскими" терцетами. Сонет сюжетно примыкает к "Оде Психее".