Как мой дом опустел, все уехали, дом обезлюдел,в нем так неуютно теперь,непривычно и странно.Нынче спать лягу рано, и буду лежать неподвижнои слушать, как тикают стрелкии медленно падают капли из крана.Удивительно, как изменяются вещи,то вдруг совершенно ненужными нам становясь,то, напротив,глядишь —и дороже тебе, и нужнее,и другое совсем обретают значенье и вес,будто ты их увидел впервые,и вот уже смотришь нежнее.Стол и стул, и кровать, полотенце и кружка, часыи все прочие вещи сегодня другого исполнены смыслаи стали иными, чем прежде.Выразительный жест одиночества вдруг проступаетотчетливов этой недвижно висящей на стулезабытой одежде.Подойдешь и поправишь, погладишь рукою,на краешек стула присядешь,устав от пустого шатанья.Словно это не дом, а вокзал или зал ожиданья,где нет никого,лишь одни ожиданья,одни ожиданья.И уносится ветром попутным куда-то все дальшелетящее мимотранзитное облачко дыма,и проносятся мимо мои поезда, все проносятся мимо,проносятся мимо.
Просыпаюсь — как заполночь с улицы в домторопливо вбегаюи бегу через сто его комнат пустых,в каждой комнате свет зажигаю —загораются лампочки, хлопают двери,тяжелые шторы на окнахлегко раздвигаются сами,постепенно весь дом наполняется шумом и шорохом,шелестом, шепотом, топотом ног,суетой, беготней, голосами,с этажа на этаж — суетой, беготней — все быстрее —обрывками фразо вчерашних делах и событьях,о том, о другом,о делах, о погоде,с этажа на этаж, из пролета в пролет —все быстрей — коридорами —— дайте пройти! не торчите в проходе! —сто звонков, сто машинок — звенят телефоны,трещат арифмометры,щелкают счеты,с этажа на этаж — все быстрей — резолюции, выписки,списки,расчеты, подсчеты,дом гудит уже весь, он гудит, словно улей,и все его окна сияют,раскрыты навстречу встающему солнцу,поющим синицам,идущему мимо трамваю.…Это я просыпаюсь. Проснулся. Глаза открываю.