Стихотворения

Самовар свистал в три свиста.
Торопяся и шаля,
Три румяных гимназиста
Уплетали кренделя.

Чай со сливками любовно

Им подсовывала мать.
«Вновь проспали! Девять ровно!
Надо раньше поднимать!

Все поблажкам нет предела!» —

Барин ласково гудел.
Мать на младшего глядела:
«Вася будто похудел…

Нету летнего румянца!.,»

Состоя при барчуках.
Тятька мой три школьных ранца
Уж держал в своих руках,

А за ним пугливо сзади

Я топтался у дверей.
Барин снова: «Бога ради,
Мать, корми ты их скорей!

Вот! — Он к тятьке обернулся. —

Сколько нам с детьми хлопот.
Из деревни твой вернулся?
Разве зимних нет работ?

А, с книжонкою мальчишка?!

Велики ль его года?
Покажи-ка, что за книжка?
Подойди ж, дурак, сюда!»

Я стоял как деревянный.

Тятька подал книгу вмиг.
«М-да… Не-кра-сов… Выбор странный!..
Проку что с таких-то книг?!

Ну, стишки!.. Ну, о народе!..

Мальчик твой, по существу.
Мог бы лучше на заводе
Обучаться мастерству!..

Или все мужичьи дети

Рвутся выйти в господа?..
И опять же книги эти…
Сколько скрыто в них вреда!..

Дай лишь доступ в наше время

К их зловредным семенам!!»
Тятька скреб смущенно темя:
«Что уж, барин!.. Где уж нам!..»

Я со страху и печали

На ногах стоял едва,
А в ушах моих звучали
Сладкой музыкой слова:[31]

«Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь…
Не стыдися! Что за дело?
Это многих славных путь.

Не без добрых душ на свете —

Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете —
Сон свершится наяву!

Там уж поприще широко:

Знай работай, да не трусь…
Вот за что тебя глубоко
Я люблю, родная Русь!»

1921

Давно пора

Даль степную застилает
Предвечерний мрак.
По тропинке едет шагом
Удалой казак.

Едет, браво заломивши

Шапку набекрень.
Возле речки — камышовый
Старенький курень.

Сивый дед свои лохмотья

Греет у огня.
«Здравствуй, дед!» — Казак лихого
Осадил коня.

«Здравствуй, милый! Далеко ли

Держишь путь ты, друг?»
«На казацкий круг я еду,
На советский круг».

Дед вздохнул, перекрестился:

«Ох, как с плеч гора!
Уж давно пора б так, детки!
Уж давно пора!»

1921

Пугало

(Надпись на памятнике Александру III в Ленинграде)

Мой сын и мой отец при жизни казнены,
А я пожал удел посмертного бесславья:
Торчу здесь пугалом чугунным для страны,
Навеки сбросившей ярмо самодержавья.

Предпоследний самодержец всероссийский

Александр III.

1922

Кружево