Увы, увы, раю прекрасный!..Февраль рассыпал бисер рясный,Когда в Сиговец, златно-бел,Двуликий Сирин прилетел.Он сел на кедровой вершине,Она заплакана доныне,И долго, долго озиралЛесов дремучий перевал.Истаевая, сладко онВоспел: «Кирие елейсон!»Напружилось лесное недро,И, как на блюде, вместе с кедромВ сапфир, черёмуху и лёнОрёл чудесный вознесён.В тот год уснул навеки Павел,Он сердце в краски переплавилИ написал икону нам:Тысячестолпный дивный храм,И на престоле из смарагда,Как гроздь в точиле вертограда,Усекновенная глава.Вдали же никлые берёзы,И журавлиные обозы,Ромашка и плакун-трава.Еще не гукала сова,И тетерев по талой зорькеКлевал пестрец и ягель горький,Еще медведь на водопоеГляделся в зеркальце лесноеИ прихорашивался втай, —Стоял лопарский сизый май,Когда на рыбьем перегоне,В лучах озерных, легче соний,Как в чаше запоны опал,Олёха старцев увидал.Их было двое светлых братий,Один Зосим, другой Савватий,В перстах златые кацеи…Стал огнен парус у ладьиИ невода многоочиты,Когда, сиянием повиты,В нее вошли Озер Отцы.«Мы покидаем Соловцы,О человече Алексие!Вези нас в горнюю Россию,Где Богородица и СпасЧертог украсили для нас!»Не стало резчика Олёхи…Едва забрезжили сполохи,Пошла гагара наутёк,Заржал в коклюшках горбунок,Как будто годовалый волкПрокрался в лен и нежный шёлк.Лампадка теплилась в светёлке,И за мудрёною иголкойПриснился Проне смертный сон:Сиговец змием полонён,И нет подойника, ушата,Где б не гнездилися змеята.На бабьих шеях, люто злы,Шипят змеиные узлы,Повсюду посвисты и жала,И на погосте кровью алойЗаплакал глиняный Христос…Отколе взялся Алконост,Что хитро вырезан Алёшей:«Я за тобою по пороше!Летим, сестрица, налегкеК льняной и шёлковой реке!»Не стало кружевницы Прони…С коклюшек ускакали кони,Лишь златогривый горбунок,За печкой выискав клубок,Его брыкает в сутемёнки,А в горенке по самогонкеТальянка гиблая орёт —Хозяев новых обиход.