Стихотворения

Сказка о купце, о его жене и о трех пожеланьях [23]

Жил купец Парамон Алексеич
С благоверною Марфой Петровной
В собственном каменном доме.
Их богатством господь не обидел:
Был их дом как полная чаша.
Они жили мирно и ладно,
Ни заботы, ни горя не зная,
Ели сытно и спали покойно
И толстели себе на здоровье.
Но хоть жизнь их была и привольна,
И добра, и богатства довольно,
А порою казалось им мало
И желалося быть побогаче.
Такова, знать, натура людская:
Дашь им гору — подай и подгорье.

Как-то раз, вечерней порою,
Наш купчина с своею женою
Пили чай за большим самоваром,
Крупный пот обтирая платочком.
Шла беседа у них о житейском:
О товаре, какой залежался,
О последней выручке в лавке,
О тугих временах, о потерях,
О богатстве соседа. И молвил
Парамон Алексеич в раздумье:
«Есть же люди такие на свете,
Что по щучьему точно веленью
Всё у них исполняется живо.
Вот, примерно, сосед наш почтенный.
Захотел он хоромы построить,
Чтобы всем они были на диво, —
Лишь мошною тряхнул — и готово:
Стены — мрамор, зеркальные окна
И болваны кругом по карнизам;
А в нутро как заглянешь — ослепнешь!
Вот так люди! А мы что с тобою?
Мелюзга!» И он плюнул с досадой.
Говорит ему Марфа Петровна:
«Есть, я слышала, эдакий корень,
Что богатство дает человеку.
Одна странница мне говорила,
Что достать его за морем можно».
— «Ну, достань, если можно, — с усмешкой
Отвечал Парамон Алексеич. —
Нет, старуха, его не достанешь.
А вот есть, говорят, в каждом годе
Час удачливый: если потрафишь
В этот час пожелать себе счастья,
Иль добра, иль богатства какого —
Всё исполнится вмиг по желанью.
Вот бы часа такого дознаться —
Мы бы зажили важно с тобою!»
Так беседовал добрый купчина
Со своей благоверной супругой.

Вдруг звонок у калитки раздался,
На дворе барбоска залаял,
И, немного спустя, перед ними
Седовласый является странник
С суковатою длинною палкой,
В черном платье, ремнем подпоясан
И с тяжелой сумой за спиною.

«Чай и сахар, добрые люди!» —
Он сказал им с глубоким поклоном.
«Просим милости с нами откушать!» —
Отвечает радушно купчина
И сажает нежданного гостя
К образам, на почетное место,
И чайком, и домашним вареньем,
И наливкой его угощает,
А меж тем с ним ведет разговоры
Про святые места и про скиты,
Про далекие чуждые страны
И про тяжесть скитальческой жизни.
Так прошел у них вечер в беседе.
Время к ночи подходит, и странник
Собирается в путь и, прощаясь,
Говорит своим доброхотам:
«Вижу я, что вы добрые люди,
И хочу наградить вас. Я знаю
Ваши тайные мысли. Сегодня
Вам хотелось счастливого часа,
Чтоб исполнились ваши желанья, —
Этот час наступил, и вдобавок
Дозволяются вам три желанья;
Но смотрите, не зря говорите,
А обдумайте их хорошенько!»
Так сказал им таинственный странник
И исчез.
Парамон Алексеич
И жена его чуть не рехнулись
От такого нежданного счастья;
Но купчина опомнился скоро
И промолвил Марфе Петровне:
«Ну, старуха, налей мне стаканчик!
За чайком померекаем вместе,
Что придумать нам тут поразумней, —
Один ум хорошо, а два лучше».
Оживилась Марфа Петровна,
Заварила свежего чаю
И, девятый стакан наливая,
Мужу молвила: «Пей на здоровье!
Пей, голубчик мой! Вот хорошо бы,
Если б был теперь кстати лимончик:
С ним бы чай был гораздо вкуснее».
Лишь успела она это молвить,
Как на блюдце — отколь неизвестно —
Перед ними лимон очутился,
Такой сочный, душистый и крупный,
Что не скоро такого и купишь.
Рассерчал Парамон Алексеич
На жену за такое желанье.
«Ах, раздуй те горой! — закричал он
На нее. — Вот так глупая баба!
Вот, шальная, нашла, что придумать!»
Но лишь только сказал он и видит:
Раздувается Марфа Петровна
В ширину — и всё больше и больше.
Смотрит он и диву дивится,
И глазам своим верить не смеет.
Но она всё толстеет, всё пухнет,
Будто на море парус от ветра.
Вот и стол с самоваром поехал
От дивана к стене; вот и сам он,
Парамон Алексеич почтенный,
В дальний угол со стулом отъехал,
Где всё крепче его припирает
Раздобревшее тело супруги.
Испугался купец не на шутку, —
Видит: дело выходит плохое, —
Так и ждет, что вот лопнет купчиха
Иль задушит его под собою.
«Стой! — кричит он. — Уж я задыхаюсь!
Ничего, ничего мне не надо,
Лишь бы ты опять стала такою,
Как была!»
Вмиг исполнилось это:
Стала Марфа Петровна сжиматься
И в свой прежний объем возвратилась.
И сидят они молча за чаем
С горькой думой, что так неразумно
Три желанья из рук упустили.
Близок локоть, да, знать, не укусишь.

1865