Смотрит с неба месяц бледный, Точно серп стальной; По селу мороз трескучий Ходит сам-большой. По заборам, по деревьям Вешает наряд; Где идет, в снегу алмазы По следу горят. Шапка набок, нараспашку Шуба на плечах; Серебром сияет иней На его кудрях. Он идет, а сам очами Зоркими глядит: Видит он, — вот у калитки Девица стоит… Поглядел, тряхнул кудрями, — Звонко засвистал — И пред девицей любимым Молодцом предстал. "Здравствуй, сердце!.. здравствуй, радость!" — Он ей говорит; Сам же жгучими очами В очи ей глядит. "Здравствуй, Ваня! Что ты долго? Я устала ждать. На дворе такая стужа, Что невмочь дышать…" И мороз рукой могучей Шею ей обвил, И в груди ее горячей Дух он захватил. И в уста ее целует — Жарко, горячо; Положил ее головку На свое плечо. И очей не сводит зорких Он с ее очей; Речи сладкие такие Тихо шепчет ей: "Я люблю тебя, девица, Горячо люблю. Уж тебя ли, лебедицу Белую мою!" И все жарче он целует, Жарче, горячей; Сыплет иней серебристый На нее с кудрей. С плеч девичьих душегрейка Съехала долой; На косе навис убором Иней пуховой. На щеках горит румянец, Очи не глядят, Руки белые повисли, Ноги не стоят. И красотка стынет… стынет… Сон ее клонит… Бледный месяц равнодушно Ей в лицо глядит.
1865
ДОЛЯ БЕДНЯКА
Эх ты, доля, эх ты, доля, Доля бедняка! Тяжела ты, безотрадна, Тяжела, горька! Не твою ли это хату Ветер пошатнул, С крыши ветхую солому Разметал, раздул? И не твой ли под горою Сгнил дотла овин, В запустелом огороде Повалился тын? Не твоей ли прокатали Полосой пустой Мужики дорогу в город Летнею порой? Не твоя ль жена в лохмотьях, Ходит босиком? Не твои ли это детки Просят под окном? Не тебя ль в пиру обносят Чаркою с вином, И не ты ль сидишь последним Гостем за столом? Не твои ли это слезы На пиру текут? Не твои ли это песни Грустью сердце жгут? Не твоя ль это могила Смотрит сиротой? Крест свалился, вся размыта Дождевой водой. По краям ее крапива Жгучая растет, А зимой над нею вьюга Плачет и поет. И звучит в тех песнях горе, Горе да тоска… Эх ты, доля, эх ты, доля, Доля бедняка!