Стихотворения

Я видел облако. Оно влекло мой взор,
как мощное крыло владыки-серафима.
О, почему тогда в пылающий простор
оно уплыло вдруг, оно скользнуло мимо?

И мне почудилось, что Ангел мой тогда

ко мне склоняется, крыло распростирая,
и пело облако, что нет на небе Рая,
и с песней тихою исчезло без следа…

Тогда не ведал я, какие струны пели,

мой бедный дух подъяв за облака,
но все мне чудился напев виолончели
и трепетание незримого смычка.

Мертвый сад

chanson d'hiver

Не потупляй в испуге взоры,
нас Мертвый Сад зовет, пока
из-за тяжелой, черной шторы
грозит нам мертвая рука.

Горят на люстре сталактиты,

как иней — тюль, меха — как снег;
и наши взоры строго слиты
в предчувствии холодных нег.

Потух камин, чуть пепел тлеет,

оборван яркий плющ огня,
так что ж?.. Кто призывал меня,
пусть холодно благоговеет!

Еще на улицах движенье.

полозьев визг и стук копыт,—
здесь с тишиной изнеможенья
забвенья шепот мерный слит!

Соединим покорно руки!

Забудем все! Туда! Вперед!
Зовут нас гаснущие звуки,
нас Мертвый Сад к себе зовет!

В окне холодном и хрустальном.

в игре слепого фонаря
возник он призраком печальным,
погас, как мертвая заря.

И мы скользим стезею бледной,

вдали растет за рядом ряд
и тает позади бесследно
деревьев строй, как ряд аркад!

И мы, как дети, суеверны,

и как нам сладок каждый шаг,
и как твои шаги неверны
в твоих хрустальных башмачках!

Но ни одной звезды над нами,

и если взглянем мы назад,
два сердца изойдут слезами.
и вдруг растает Мертвый Сад!

Ангел скрипки

Ее безумный крик извилистый и гибкий
    вдруг срезал серп смычка…
  Мне ветерок донес издалека
   твое дыханье, Ангел скрипки,
   и расцвела в твоей улыбке
     моя тоска.

Она, как женщина, со мной заговорила,

   как Ангел, душу обняла
   и мне на сердце положила
     два грустные крыла,
    заворожила
    и вознесла.

«В последний раз, — она шепнула, —

я на твоей груди дрожу.
в последний раз к тебе прильнула
и отхожу, и отхожу.

В моем саду поющих лилий,

где мы бродили краткий час,
я зыблю взмахи белых крылий
в последний раз, в последний раз.

Я слишком трепетно запела,

и я ниспасть осуждена,
облечь свой дух в покровы тела,
я женщиною стать должна.

И потому тебя, оплакав,

я ослепляю на лету,
храни же тайну вечных знаков
и белых крылий теплоту».

В вагоне

Андрею Белому