Стихотворения

Храни их Бог! Да рыцарских обетов
на небесах пылают письмена,
святее нет залогов и запретов,
противу них безвластен Сатана;
пусть мир проходит облака бесследной,
блюди их Матерь до трубы последней.

Песнь третья

Speculum virginitatis,

gaude Maria!

I.

Идут года, семь долгих лет проходит,
семь раз Христос рождается в ночи,
семь раз весна с улыбкою низводит
ко всем гробам небесные лучи,
но замкнут круг, и вот у замка снова
два рыцаря стоят, мочат сурово.

II.

Семь тяжких лет в блужданьях непрестанных,
в боях жестоких братья провели,
без жалости разили окаянных
и всюду верным помощь принесли,
все видели, все знали, всюду были,
но о сестре Марии не забыли.

III.

Не прежние то были пилигримы,
ты в них узнать не смог бы никогда
двух отроков, что шли Христом хранимы,
к Земле Святой, — былого нет следа!
Два всадника, разубраны богато,
пред замком блещут в пламени заката.

IV.

Об них молва подобно яркой сети
раскинулась теперь по всей земле,
прославлены повсюду в семилетье
их имена, сокрытые во мгле.
Они прошли неведомые страны,
покорены их дланью великаны.

V.

Один стяжал за подвиги возмездье,
дочь короля ему обручена,
презрела все враждебные созвездья
его золотокудрая жена,
и, как воспоминание святое,
на нем кольцо сверкает золотое.

VI.

Другой с пути коварно уклонился,
в Сицилии провел пять долгих лет,
потом в страну родную возвратился,
как звездочет, гадатель и поэт.
был всеми чтим, хоть каждый втайне ведал,
что дух и меч он Бафомету предал.

VII.

И стал их вид таинственно различен,
стал старший брат недвижен, как мертвец,
и ко всему на свете безразличен,
как будто свой предчувствуя конец,
все что-то вспомнить силился напрасно;
была его задумчивость прекрасна!

VIII.

Другой сверкал зелеными очами,
насмешки яд струил он каждый миг,
и чудилось, что за его чертами
вдруг проступал иной, ужасный лик,
круглился лоб надменно оголенный,
но скорбен взор был тайно-умиленный.

IX.

Они стоят как в первый час призывный,
на небе гаснет призрачный огонь,
различны оба, странно-неразрывны,
и к белому прижался черный конь.
Им кажется, они нездешней силой
приведены пред очи прежде милой.

X.

И вновь она навстречу к ним выходит,
светла и непорочна, как тогда,
приветным взором рыцарей обводит,
безмолвствует, по-прежнему горда,
слегка рукой касается распятья,
готово с уст слететь: «Привет вам, братья!..»

XI.

Но вдруг кольцо увидев золотое,
бледнеет вся, шатается и вмиг.
в нем знаменье увидя роковое,
таинственно преображает лик,—
покорены необъяснимой властью
пылают очи ревностью и страстью.

XII.