Я спал на вокзале.Тяжелый мамонт,Последний, шел по болотам Сибири.И камень стоял. И реки упрямоВ звонкие берега били.А шкуры одежд обвисали. В налушнахСтрелы торчали. И было слышно:Мамонт идет по тропам непослушным,Последний мамонт идет к водопою.Так отступают эпохи. Косые,Налитые кровью и страхом глаза.Под закосневшим снегом РоссииОставив армию, уходит на Запад.Но челюсть разорвана криком охоты.Кинулось племя. В руках волосатыхСвистнули луки, как птицы… И кто-тоУже умирал на топях проклятых.И вдруг закричал последний мамонт,Завыл, одинокий на всей земле.Последним криком своим и самымУгрюмым и долгим кричал зверь.Так звал паровоз в ледниковой ночи,Под топот колес, неуемно, грозно…Мы спали тогда на вокзале тифозномИ там же кончались при свете свечи.1939
Софья палеолог
Отмерено добро и злоВесами куполов неровных,О византийское чело,Полуулыбка губ бескровных!Не доводом и не мечомЦарьград был выкован и слеплен.Наивный варвар был прельщенЕго коварным благолепьем.Не раз искусный богомаз,Творя на кипарисных досках,Его от разрушенья спасИзображеньем ликов плоских.И где пределы торжеству,Когда – добытую жар-птицу —Везли заморскую царицуВ первопрестольную Москву.Как шлемы были купола.Они раскачивались в звоне.Она на сердце берегла,Как белых ласточек, ладони.И был уже неоспоримЗакон меча в делах условных…Полуулыбкой губ бескровныхОна встречала Третий Рим.1941
Прощание
Я вновь покинул Третий Рим,Где ложь рядилась в ризы дружбы,Где грубый театральный гримСкрывать нет поводов и нужды.А я готов был метров со стаЛететь, как мошка на огонь,Как только Каменного мостаПочуял плиты под ногой.Здесь так живут, презрев терновникиЖелезных войн и революций —Уже мужья, уже чиновники,Уже льстецы и честолюбцы.А те друзья мои далече,Узнали тяжесть злой стези,На крепкие прямые плечиСудьбу России погрузив.Прощай, мой Рим! Гудок кричит,Вправляя даль в железную оправу.А мы еще придем, чтоб получитьПоложенное нам по праву!