Читаем Стихотворения полностью

I Правда — слабое лекарство                 Дикий зверь, когда он ранен,                 Лучшее лекарство знает —                      Корни, ягоды и травы                 Или соль лизнуть тут надо —                      И свободен бег усталый.                 Только знаю, мне поверь,                 Это лучше я, чем зверь:                      Если я любви попался,                 Ветер же к востоку мчался,                      Правда — слабое лекарство.II Единственная тропка для нее                 Когда в тебе ей больше нет ни слова,                      И ищет взгляд утехи в стороне,                 Не говори ни тонко, ни толково,                      Ведь сердце не поверит ерунде.                 Но с добродетелью лгуна и человека                      Шепни, как не жалея ничего,                 Любовь ее и боль твоя, все это —                      Единственная тропка для нее.III И на заборах снег                 Ни гнева, ни уныния, ни сожаленья,                      Упреков, что рождают полюса,                 Был в чаше яд — родится ли сомненье,                      Чья бросила его туда рука?                 Ни скорби нет любви умершей нашей,                      Ни визга бурь, что мчатся в темноте,                 Лишь горькая улыбка, да пейзажик:                      Зима и на заборах снег.<p>ЧАС ОЖИДАНИЯ</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>Настанет миг — меня заставит здравый смыслСвой котелок держать на тихом огонькеИ опрометчивых не принимать решений, не водитьЗнакомств случайных и контролировать безудержный язык,И разум содержать в суровом чепчике сомненья —В чем больше трудности, пожалуй, чем сдержатьВолны той ярости, которую приходится скрывать.Почти весь высох пруд. Я наблюдаю, как его питаетЛишь слабый ручеек. Такие переменыМежду луной ущербной и луною полной — всегда лунаВладела струнами от сердца моего. Терпенья бы набраться, вспомнить руки.На отмели омыть немеющие пальцы, настанет время —И она нуждаться будет в их прикосновеньи.<p>НЕ ПРОШУ НИЧЕГО</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>Дай — не прошу ничего, ни на что не надеюсь —Крохи существованья, пусть разбросаешь ты ихНе для меня, а для птиц (она отвечает улыбкой).Хоть это пища бродяг, голодную смертьОтсрочит она, ты же не раздобреешьНа хлебе, крошишь который, пока превозноситсяПравда любви неразделенной и верное слово ее.<p>НЕТ ПИСЬМА</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>Вини себя, коли захочешь,Но почему ж ее? Она здесь ни при чем,Мечты безумные лишь в твой ворвались дом.Так отчего сжимаешь кулаки и помышляешьУбить беднягу Джорджа, почтальона (обязанность которогоДоставить на Рождество подарок — вот и все),И ждешь его прихода словно избавленьяОт всех сомнений, что не оставляют на мгновенье?<p>РЕШЕНИЕ ПАРИСА</p><p><emphasis>(Перевод Л. Володарской)</emphasis></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Р. Грейвз. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза