Стихотворения

На святой Руси быль и была,
Только быльем давно поросла…

Ох вы, зорюшки-зори!

Не один год в поднебесьи вы зажигаетесь,Не впервой в синем море купаетесь:Посветите с поднебесья, красные,
На бывалые дни, на ненастные!..
Вы, курганы, курганы седые!
Насыпные курганы, степные!
Вы над кем, подгорюнившись, стонете,
Чьи вы белые кости хороните?
Расскажите, как русскую силу
Клала русская удаль в могилу!..

1

К городу Рязани

Катят трое сани,
Сани развальные —
Дуги расписные;
Вожжи на отлете;
Кони на разлете;
Колокольчик плачет —
За версту маячит.
Первые-то сани —
Все-то поезжане,
Все-то северяне,
В рукавицах новых,
В охабнях бобровых.А вторые санки —
Все-то поезжанки,
Все-то северянки,
В шапочках горлатных,
В жемчугах окатных.
А что третьи сани
К городу Рязани
Подкатили сами
Всеми полозами.
Подлетели птицей
С красной царь-девицей,
С греческой царевной —
Душой Евпраксевной.

У Рязанского князя, у Юрия Ингоревича,

Во его терему новорубленном,
Светлый свадебный пир, ликование:
Сына старшего, княжича Федора,
Повенчал он с царевной Евпраксией
И добром своим княжеским кланялся;
А добро-то накоплено исстари:
Похвалила бы сваха досужная,
В полу-глаз поглядя, мимо идучи.
Во полу-столе, во полу-пиру
Молодых гостей чествовать учали,
На венечное место их глядючи,
Да смешки про себя затеваючи:
Словно стольный бы князь их не жалует —
 Горький мед им из погреба выкатил,
А не свадебный!.. «Ин подсластили бы!»
А кому подсластить-то?.. Уж ведомо;
Молодым…
                               Молодые встают и целуются.
И румянцем они, что ни раз, чередуются,
Будто солнышко с зорькой вечернею.
И гостям и хозяину весело:
Чарка с чаркой у них обгоняются,
То и знай — через край наливаются.
Только нет веселей поезжанина,
И смешливее нет, и речистее
Супротив княженецкого тысяцкого —
Афанасия Прокшича Нездилы.А с лица непригож он и немолод:Голова у него, что ладонь, вся-то лысая,
Борода у него клином, рыжая,
А глаза — что у волка, лукавые,
Врозь глядят — так вот и бегают.
Был он княжеским думцем в Чернигове,
Да теперь, за царевной Евпраксией,
Перебрался в Рязань к князю Юрию
Целым домом, со всею боярскою челядью.
А на смену ему Юрий Игоревич
Отпустил что ни лучших дружинников,
И боярина с ними Евпатия
Коловрата, рязанского витязя,
Князя Федора брата крестового!
Не пустил бы князь Юрий Евпатия,
Если б сам не просился:
                                      «Прискучило
Мне на печке сидеть, а ходить по гостям
Неохоч я, — про то самому тебе ведомо».
Попытал было князь отговаривать:
«Подожди, мол: вот свадьбу отпразднуем».
Так стоит на своем: «Не погневайся:
Я зарок себе дал перед образом
Самому не жениться, не бабиться,
Да и вчуже на свадьбе не праздновать,
Хоть пришлось бы у брата крестового.
Да и то, что хотел бы в Чернигове
Повидать сударь-князя Игоря:
Может, вместе сходил бы на половцев…»
Замолчал князь. А княжичу Федору
И перечить не след другу милому;
Только обнял его крепко-накрепко,
И обоим глаза затуманила
Дорогая слеза молодецкая.
И уехал боярин Евпатий с дружиною…
Провожали удалого витязяГорожане и люди посельные,
А почетные гости рязанские
Хлебом-солью ему поклонилися,
А молодки и красные девицы
Долго-долго стояли, задумавшись,
В теремах под окошком косящатым.
Даже свахи — и те подгорюнились,
Хоть ни ходу, ни следу им не было
Во дубовые сени Евпатьевы,
Во его во боярскую гридницу.
А сам витязь-то словно не ведает,
Какова есть на свете зазнобушка
И кручина — истома сердечная:
Подавай для него, что для ясного сокола,
Только вольный простор вкруг да около.

Отсидели столы гости званые;

Поезжане свой поезд управили;
Караваем князь Федор, с княгинею,
Со своей ненаглядной молодушкой,
Старшим родичам в пояс откланялся,
Помолился в соборе Заступнице
И поехал из стольного города
В свой удел…

                                 На горе на обрывистой.

Над рекой Осетром, над излучиной,
Строен терем князь Федора Юрьича.
Бор дремучий кругом понавесился
Вековыми дубами и соснами,
Сполз с горы, перебрался и за реку,
Точно вброд перешел, и раскинулся
В неоглядную даль, в необъездную…
Зажил князь с молодою княгинею
В терему, что на ветке прилюбчивой
Сизый голубь с голубкою ласковой.
И уж так-то ласкала княгиня Евпраксия,
Так-то крепко любила милого хозяина,Что и слов про такую любовь не подобрано.
А сама из себя — всем красавица:
И собольею бровью, и поступью,
И румяной щекой, и речами приветными.
Будет год по десятому месяцу —
Родила она первенца-княжича…
Окрестили его на Ивана Крестителя
И назвали Иваном, а прозвали Постником,Для того что ни в середу княжич, ни в пятницу
Не брал груди у матери…

                                     Федор-князь,

На такой на великой на радости
В новоставленный храм Николая Святителя,
Чудотворца Корсунского, вкладу внес
Полказны золотой своей княжеской…