Загорелося утро по-летнему,Загорелось сначала на куполе,А потом перешло на верхушки древесные,А потом поползло по земле, словно крадучись,Где жемчужинки, где и алмазинкиУ росистой травы отбираючи.Куманика перловым обсыпалась бисером;Подорешник всей белою шапкой своей нахлобучилсяИ поднял повалежные листья, натужившись;С Осетра валит пар, словно с каменки,—Значит, будет днем баня опарена…У Николы Корсунского к ранней обедне ударили…И княгиня проснулась под колокол…К колыбели птенца своего припадаючи,Целовала его, миловала и пестовала,И на красное солнышко вынесла,На подбор теремной, на светелочный.Вот стоит она с ним, смотрит на поле,На лес, на реку, смотрит так пристальноНа дорогу, бегучую под гору.Смотрит… пыль по дороге поднялася…Скачет кто-то, и конь весь обмыленный…Ближе глянула — ан Ополоница,Не приметил княгини б, да крикнула,—Осадил жеребца, задыхается…А княгиня Евпраксия спрашивает:«Где же князь мой, сожитель мой ласковый?»Замотал головой Ополоница:«Не спросила бы, не было б сказано.Благоверный твой князь Федор Юрьевич,Красоты твоей ради неслыханной,Убиен от царя, от Батыя неистового!»Обмерла-окочнела княгиня Евпраксия,К персям чадо прижала любезноеДа с ним вместе с подбора и ринуласьНа сырую мать-землю, и тут заразилася[9]до смерти…И оттоле то место Заразом прозвалося,Потому что на нем заразиласяС милым чадом княгиня Евпраксия.