Стихотворения

Так! наконец-то мы в своих владеньях!
Одежду — на пол, тело — на кровать.
Ступай, душа, в безбрежных сновиденьях
    Томиться и страдать!

Дорогой снов, мучительных и смутных,

Бреди, бреди, несовершенный дух.
О, как еще ты в проблесках минутных
    И слеп, и глух!

Еще томясь в моем бессильном теле,

Сквозь грубый слой земного бытия
Учись дышать и жить в ином пределе,
    Где ты — не я;

Где, отрешен от помысла земного,

Свободен ты… Когда ж в тоске проснусь,
Соединимся мы с тобою снова
    В нерадостный союз.

День изо дня, в миг пробужденья трудный,

Припоминаю я твой вещий сон,
Смотрю в окно и вижу серый, скудный
    Мой небосклон,

Все тот же двор, и мглистый, и суровый,

И голубей, танцующих на нем…
Лишь явно мне, что некий отсвет новый
    Лежит на всем.

17 декабря 1917

* * *

О, если б в этот час желанного покоя
Закрыть глаза, вздохнуть и умереть!
Ты плакала бы, маленькая Хлоя,
И на меня боялась бы смотреть.

А я три долгих дня лежал бы на столе,

Таинственный, спокойный, сокровенный,
Как золотой ковчег запечатленный,
Вмещающий всю мудрость о земле.

Сойдясь, мои друзья (невелико число их!)

О тайнах тайн вели бы разговор.
Не внемля им, на розах, на левкоях
Растерянный ты нежила бы взор.

Так. Резвая — ты мудрости не ценишь.

И пусть! Зато сквозь смерть услышу, друг живой,
Как на груди моей ты робко переменишь
Мешок со льдом заботливой рукой.

12 марта — 18 декабря 1915

* * *

Милые девушки, верьте или не верьте:
Сердце мое поет только вас и весну.
Но вот уж давно меня клонит к смерти,
Как вас под вечер клонит ко сну.

Положивши голову на розовый локоть,

Дремлете вы, — а там — соловей
До зари не устанет щелкать и цокать
О безвыходном трепете жизни своей.

Я бессонно брожу по земле меж вами,

Я незримо горю на сладком огне,
Я сладчайшими вам расскажу словами
Про всё, что уж начало сниться мне.

1912, 5 августа 1916

Швея

Ночью и днем надо мною упорно,
Гулко стрекочет швея на машинке.
К двери привешена в рамочке черной
Надпись короткая: «Шью по картинке».

Слушая стук над моим изголовьем,

Друг мои, как часто гадал я без цели:
Клонишь ты лик свой над трауром вдовьим
Иль над матроской из белой фланели?

Вот, я слабею, я меркну, сгораю,

Но застучишь ты — и в то же мгновенье,
Мнится, я к милой земле приникаю,
Слушаю жизни родное биенье —
Друг неизвестный! Когда пронесутся
Мимо души все былые обиды,
Мертвого слуха не так ли коснутся
Взмахи кадила, слова панихиды?

3 марта — 30 декабря 1917

На ходу