Стихотворения

Была туманной и безвестной,
Мерцала в лунной вышине,
Но воплощенной и телесной
Теперь являться стала мне.

И вот — среди беседы чинной

Я вдруг с растерянным лицом
Снимаю волос, тонкий, длинный,
Забытый на плече моем.

Тут гость из-за стакана чаю

Хитро косится на меня.
А я смотрю и понимаю,
Тихонько ложечкой звеня:

Блажен, кто завлечен мечтою

В безвыходный, дремучий сон
И там внезапно сам собою
В нездешнем счастье уличен.

7–10 марта 1922

* * *

Покрова Майи потаенной
Не приподнять моей руке,
Но чуден мир, отображенный
В твоем расширенном зрачке.

Там в непостижном сочетанье

Любовь и улица даны:
Огня эфирного пыланье
И просто — таянье весны.

Там светлый космос возникает

Под зыбким пологом ресниц.
Он кружится и расцветает
Звездой велосипедных спиц.

23–24 апреля 1922

* * *

Большие флаги над эстрадой,
Сидят пожарные, трубя.
Закрой глаза и падай, падай,
Как навзничь — в самого себя.

День, раздраженный трубным ревом,

Небес раздвинутую синь
Заворожи единым словом,
Одним движеньем отодвинь.

И, закатив глаза под веки,

Движенье крови затая,
Вдохни минувший сумрак некий,
Утробный сумрак бытия.

Как всадник на горбах верблюда,

Назад в истоме откачнись,
Замри — или умри отсюда,
В давно забытое родись.

И с обновленною отрадой,

Как бы мираж в пустыне сей,
Увидишь флаги над эстрадой,
Услышишь трубы трубачей.

26 июня — 17 июля 1922

Рига — Берлин

* * *

Гляжу на грубые ремесла,
Но знаю твердо: мы в раю…
Простой рыбак бросает весла
И ржавый якорь на скамью.

Потом с товарищем толкает

Ладью тяжелую с песков
И против солнца уплывает
Далеко на вечерний лов.

И там, куда смотреть нам больно,

Где плещут волны в небосклон,
Высокий парус трехугольный
Легко развертывает он.

Тогда встает в дали далекой

Розовоперое крыло.
Ты скажешь: ангел там высокий
Ступил на воды тяжело.

И непоспешными стопами

Другие подошли к нему,
Шатая плавными крылами
Морскую дымчатую тьму.

Клубятся облака густые,

Дозором ангелы встают,—
И кто поверит, что простые
Там сети и ладьи плывут?

19–20 августа 1922

Misdroy

* * *

Ни жить, ни петь почти не стоит:
В непрочной грубости живем.
Портной тачает, плотник строит:
Швы расползутся, рухнет дом.

И лишь порой сквозь это тленье

Вдруг умиленно слышу я
В нем заключенное биенье
Совсем иного бытия.

Так, провождая жизни скуку,

Любовно женщина кладет
Свою взволнованную руку
На грузно пухнущий живот.

21–23 июля 1922

Берлин

Баллада