Стихотворения

And then fixes a yellow button one inch west

And follows the yellow button with a black button one

inch west.

(Ten thousand men and boys twist on their bodies in

a red soak along a river edge,

Gasping of wounds, calling for water, some rattling

death in their throats.)

Who would guess what it cost to move two buttons one

inch on the war map here in front of the newspaper

office where the freckle-faced young man is laughing

to us?

КНОПКИ (перевод И.Кашкина)

* На стратегических картах расположение фронта обозначается цветными кнопками с протянутой между ними шелковинкой. (Прим. переводч.)

Я разглядывал огромную карту военных действий,

выставленную для рекламы при входе в редакцию крупной газеты.

Кнопки — красные и желтые кнопки — синие и черные кнопки рассеяны по всей карте.

Смешливый юноша, весь в веснушках,

Карабкается по стремянке, перекидываясь шуточками кое с кем из толпы,

И передвигает одну из желтых кнопок на дюйм западнее.

И вслед за желтой кнопкой передвигает и черную — тоже на дюйм западнее.

(Десять тысяч мужчин и юношей корчатся в красной гуще по берегам реки,

Захлебываясь кровью, моля о воде, с клокотанием смерти в гортани).

Кто, кто догадается, чего стоит передвинуть на дюйм эти две кнопки здесь, на карте, у дверей редакции крупной газеты, где веснушчатый юноша улыбается нам с верхней ступеньки?

DYNAMITER

I sat with a dynamiter at supper in a German saloon eating steak and onions.

And he laughed and told stories of his wife and children and the cause of labor and the working class.

It was laughter of an unshakable man knowing life to be a rich and red-blooded thing.

Yes, his laugh rang like the call of gray birds filled with a glory of joy ramming their winged flight through a rain storm.

His name was in many newspapers as an enemy of the nation and few keepers of churches or schools would open their doors to him.

Over the steak and onions not a word was said of his deep days and nights as a dynamiter.

Only I always remember him as a lover of life, a lover of children, a lover of all free, reckless laughter everywhere—lover of red hearts and red blood the world over.

ДИНАМИТЧИК (перевод И.Кашкина)

Я сидел с динамитчиком в немецком ресторане за бифштексом с поджаренным луком.

И он смеялся и рассказывал о жене и детях и о защите труда и рабочего класса.

Это был смех непоколебимого человека, знающего жизнь, полнокровную и горячую.

Да! Этот смех звенел гордым призывом перелетных птиц, в радостном упоении прокладывающих свой крылатый путь сквозь дождь и бурю.

Его имя пестрило газеты, как имя врага народа, и немногие блюстители церкви и школы открыли бы перед ним свои двери.

За бифштексом с поджаренным луком ни слова не было молвлено об его подпольных скитаниях террориста.

И вот я всегда вспоминаю его, как жизнелюбца, любимца детей, поборника свободного, веселого смеха без всяких стеснений; влюбленного в горячие сердца и горячую кровь всего мира.

I AM THE PEOPLE, THE MOB

I am the people--the mob--the crowd--the mass.

Do you know that all the great work of the world is

done through me?

I am the workingman, the inventor, the maker of the

world's food and clothes.

I am the audience that witnesses history. The Napoleons

come from me and the Lincolns. They die. And

then I send forth more Napoleons and Lincolns.

I am the seed ground. I am a prairie that will stand

for much plowing. Terrible storms pass over me.

I forget. The best of me is sucked out and wasted.

I forget. Everything but Death comes to me and

makes me work and give up what I have. And I

forget.

Sometimes I growl, shake myself and spatter a few red

drops for history to remember. Then--I forget.

When I, the People, learn to remember, when I, the

People, use the lessons of yesterday and no longer

forget who robbed me last year, who played me for

a fool--then there will be no speaker in all the world

say the name: "The People," with any fleck of a

sneer in his voice or any far-off smile of derision.

The mob--the crowd--the mass--will arrive then.

Я — НАРОД, Я — ЧЕРНЬ (перевод И.Кашкина)

Я — народ, я — чернь — толпа — массы.

Знаете ли вы, что все великое в мире создано моим трудом

Я — рабочий, изобретатель, поставщик пищи и платья для всего мира.

Я — зритель, перед которым проходит история.

Я высылаю в мир Наполеонов, Линкольнов. Они умирают,

А я создаю новых Наполеонов, Линкольнов.

Я — плодоносная почва. Я — прерия, которая выдержит много запашек.

Страшные бури проносятся надо мною,—

Я забываю.

Возьмут у меня и растратят все лучшее,—

Я забываю.

Все, кроме смерти, приходит ко мне, заставляя работать, отдавать все, что у меня есть лучшего,

А я забываю.

Иногда я рычу, встряхиваюсь и роняю несколько красных капелек, чтобы было, что вспомнить истории.

А потом —

Я забываю.

Когда я, Народ, научусь вспоминать, когда я, Народ, применю уроки вчерашнего дня и не забуду больше тех, кто ограбил меня в прошлом году, тех, кто дурачил меня, —

Тогда никого не найдется на свете, кто произнес бы слово „Народ" хоть с тенью насмешки, чьи губы скривила б хоть складка презренья.