Красивые, во всем красивом,Они несли свои тела,И, дыбя пенистые гривы,Кусали кони удила.Еще заря не шла на убыльИ розов был разлив лучей,И, как заря,Пылали трубы,Обняв веселых трубачей.А впереди,Как лебедь, тонкий,Как лебедь, гибкий не в пример,На пенящемся арабчонкеСкакал безусый офицер.И на закат,На зыбь,На нивыВолна звенящая текла…Красивые, во всем красивом,Они несли свои тела.А там, где даль,Где дубы дремлют,Стволами разложили медьДругую любящие землю,Иную славящие смерть…Он не был, кажется, испуган,И ничего он не сказал,Когда за поворотным кругомУвидел дым, услышал залп.Когда, качнувшись к лапам дуба,Окрасив золотистый кант,—Такой на редкость белозубый —Упал передний музыкант.И только там, в каменоломне,Он крикнул:«Ма-а-арш!» —И побледнел…Быть может, в этот миг он вспомнилВсех тех,Кого забыть хотел.И кони резко взяли с места,И снова спутали сердцаБравурность нежного оркестраИ взвизги хлесткого свинца…И, как вчера,Опять синели выси,И звезды падалиОпять во всех концах,И только зряБез марок ждали писемСтарушки в крошечных чепцах.1925
18. ВЕТЕР
Старый дом мой —Просто рухлядь.Всё тревожит —Каждый писк.Слышу, ветер в мягких туфляхТронул старческий карниз.Как влюбленный, аккуратенМилый друг!К исходу дня,В мягких туфлях и в халате,Он бывает у меня.Верен ветер дружбе давней.Но всегда в его приходПостоит у дряхлых ставнейИ, вздыхая,Повернет.Я не знаю, чем он мучим,Только вижу:Всё смелейОн слоняется, задумчив,Длинной хитростью аллей.И когда он, чуть печален,Распахнулся на ходу,То поспешно зашепталисьСучья с листьями в саду…Я опутал шею шарфом,Вышел… он уже готов!Он настраивает арфуТелеграфных проводов…1925
19. ОКТЯБРЬ
Наш старый дом, что мог он ждать?Что видел он, мой терем дивный?Покой снегов,Тоску дождя,Побои бешеного ливня.И думалося — будут дутьПечаль и ветер бесконечноВ его березовую грудь,В его развинченную печку.Но этот деньСовсем иной,Еще невиданный доныне,Он сделал осень нам — веснойИ холод сделал нам теплынью!В сыром углу,Сырой стеной —Где только мыши были прежде —Величественно предо мнойПрошли возможные надежды.И в этот деньБольная матьВпервые, кажется, забылаЧужих и близких проклинать,Чужим и намПросить могилы.Наш старый дом, что мог он ждать?Что видел он, мой терем дивный?Покой снегов,Тоску дождя,Побои бешеного ливня.В перчатках счастье — не берут.Закрытым ртом — не пообедать.Был путь мой строг,Был путь мой крут,И тяжела была победа.Но в прошлом рытвины преград.И слышал я,Соседки нынеМоей старушке говорятОб умном и хорошем сыне.1925