Стихотворения и поэмы

Гладит предутренний ветер вечно-священные
           камни.
Над Галилеею грустной руки воздел муэдзин.
Лижет бесшумное время прах Вифлеема
          и Канны,
И с минаретов вечерних слышно: Алла-иль-Алла.

Розовым встанут миражем храмы и рощи
          Дамаска,
Жены под светлой чадрою нижут сапфир и опал.
Лишь набегающий ветер, волн благосклонная
           ласка…
Смолкли призывные трубы Ангела, Льва
          и Орла.

Но, как и прежде, задумчивы те же рыбацкие
           мрежи,
Дремлют гроба крестоносцев, миррой и кедром
           дыша,
И разноликие толпы молятся снова и снова,
К плитам Господнего Гроба с моря и суши спеша.

1930-е

Серебряная ночь Пророка

Над белостенною Меккою —
                    гибкой планеты хвост,
Дух песков накалённых
                    и острых могучих звёзд.
Звёзды вонзают в душу
                    тысячи звонких жал
Благоговейный трепет
                    сердце пророка сжал.
Слышится ближе, ближе
                    шум непомерных крыл:
Конь с человеческим ликом
                    россыпи неба скрыл;
Грива – белыми волнами, сам он – словно
                                                  туман;
          Имя коню – Молния,
                                        эль-Бохран.
Мчит пророка на север десятикрылый гонец,
Хлещет сирийский ветер,
                              душит, и наконец,
Весь запылён пустынею,
                              сполохами палим,
Сходит ночной наездник
                              в спящий Иерусалим.
В уединённом храме
                              ждут Моисей и Христос,
Вместе молятся трое
                              до предрассветных рос.
И в выси, откуда Солнце
                              чуть видимо, как роса,
Конь ездока возносит
                              на Первые Небеса.

Иерархи́и гигантские ширятся впереди:
Между очами ангела – тысяча дней пути…
Но на последнее Небо глагол непреклонный звал:
Скрывают лицо Аллаха
                              семьдесят покрывал,
И за покрывалами – голос, как ста водопадов
                                                            шум,
Как опоясанный громом
                              и молниями
                                                  самум:
– Восстань и гряди, избранник, вдоль всех
                                                  городов и стран,
Провозглашай народам
                                        Мой истинный Аль-Коран! —
Головокруженье… омут…
                                            отпрянувшие Небеса,
Звёзды, летящие вверх… Гаснущие голоса…
Толща холодных туч…
                                 Старый кирпич
                                                       стен…
Ещё не остывшее ложе
                                            и плоти свинцовый плен.
По-прежнему бдит над Меккой
                                            белой кометы хвост,
Дух песков остывающих
                                            и острых могучих звёзд.

1933

Бар-Иегуда Пражский