Стихотворения и поэмы

XXII

А Оган-Горлан уснул в эту ночь,
И ночью во сне увидал старик:
Где Мсыр — в небесах там солнце горит,
А горный Сасун под тучей поник.

С постели его тут поднял испуг.

«Ты, жена, — сказал, — посвети-ка мне!
Больно юн Давид, отбился от рук, —
Ах, туча лежит на родной стране!»

— «Ой, прахом посыпь ты темя себе!

Наверно, Давид где-нибудь в гостях.
Ты лежишь-храпишь, а сны у тебя
Бог знает о чем, — оттого и страх».

Вновь уснул Оган, проснулся опять:

«Ой, жена, Давид дождался беды.
Ой, Мсыра звезда всех ярче горит,
Но печален свет у нашей звезды».

А жена кричит, стоит на своем:

«Что сталось с тобой средь ночи глухой?»
И Оган лицо осенил крестом,
Отвернулся, спит, тревожен душой.

И еще грозней ему снится сон,

Он видит во сне небес высоту.
Свет мсырской звезды — на весь небосклон,
Сасуна ж звезда зашла в темноту.

В испуге вскочил: «Сгинь дом твой, жена!

Что слушать тебя, ты умом скудна!
Там погиб-пропал наш мальчик Давид,
Вставай да давай мне мой меч и щит».

XXIII

Пошел в конюшню, потрепал
Коня он белого рукой:
«Эй, белый конь, когда домчишь
Меня к Давиду, ретивой?»

«К рассвету», — говорит в ответ

И — брюхом оземь конь лихой.
«Сломи хребет! Что мне рассвет?
Поспею к гробу я с тобой!»

Он треплет красного коня,

И — брюхом оземь огневой.
«Джан, красный конь, когда домчишь
Меня к Давиду, ретивой?»

«Да в час единый, — конь сказал, —

Домчу к Давиду; я — лихой!»
— «Овес, что я тебе давал,
Да станет ядом и чумой!»

Тут к вороному подступал,

Не рухнул наземь вороной.
«Джан вороной, когда, — сказал, —
Меня домчишь к Давиду в бой?»

— «Коль будешь крепко ты сидеть,

Коснешься стремени ногой.
Другую не успеешь вдеть,—
Домчу!» — ответил вороной.

XXIV