Стихотворения и поэмы

Стал я мыслить светло и прямо –
Что ж, бывает, подкатит блажь.
Вдруг – стучатся в оконную раму:
Кто посмел? На третий этаж?!

То, презрев прямизны критерий –

Забулдыга, повеса, враль,
Заломив котелок метели,
Старомодный гуляет Февраль.

Вырожденец из рода Феба,

Он не терпит прямых углов,
Скособочилось, гнётся небо,
Волоча переулков улов,

И, смещённо, смешно и остро

Накренившись на пятьдесят,
Старый двор – стратегический остров –
Принимает пурги десант.

Стук условный кровного друга –

Он на улицу, как домой,
Звал меня в завихренье круга
С озарённой дороги прямой.

И хоть я только что повенчался

С Музой Чисел, как циркуль, стальной, –
Я на встречу, всё бросив, помчался,
Только двери вскричали за мной,

Строгий брак променявшим на шалость,

Позабывшим накинуть пальто:
Холод бил по щекам, но зато
Муза Отрочества возвращалась,
Муза радостных строк – Эрато!..

1990

«Синьоры, о, какую кару…»

Синьоры, о, какую кару
Сей флорентиец заслужил?
Дадим, дадим ему гитару,
Чьи струны из воловьих жил!

За то, что он не по канону,

Не вняв словам святых отцов,
Изобразил в ките – Иону,
В Эдеме – голых молодцов
Под видом ангелов, без трона –
Христа, блаженных – без венцов, –

Заставим петь, как в годы юны

Он, что ни день, влюблялся вновь,
Как этот голос, эти струны
Любимым горячили кровь,

Как роща мая в час полночный

Внимала стонам молодым
В той жизни светлой и порочной…
Гитару старцу подадим!

Пусть он расскажет нам, откуда

На фресках, в красках и лучах,
Губ человеческое чудо,
Желанье в ангельских очах?

Так властно смотрит гость небесный,

Что оторваться нету сил, –
Чей облик, страстный и прелестный,
Художник ныне воскресил?

Да, пусть он пеньем нам ответит,

Святой, безумец, еретик:
Чей свет ему доселе светит?
Чей голос в сердце не затих?..

1990

«Глаз краснеющей ярости, ханский белок…»

Глаз краснеющей ярости, ханский белок,
О Востока растопленный гул!
Торопливый ковыль: Тохтамыш, Тоголок,
Гневной влаги глотки: Токтогул.

Кочевая, чужая, скользящая жизнь,

Ядовитого лезвия лесть.
Без терзаний, без жалости, без укоризн,
Без остатка прими всё, как есть.

Вторглись орд безбородых лихие стрелки

В земледелия вольный предел,
Скрыли воды недвижные Леты-реки
Тех, кто тихой свободы хотел.

Это плоти восстание против души,

Деву в поле догнавший монах!
На рассвете в тумане коньки-крепыши –
Как младенцы в тугих пеленах.

Кочевая, чужая и близкая жизнь,

Зелье страсти в кипящем котле!
Только в оба смотри, только крепче держись
В конским потом пропахшем седле!

1990

«Ряженые! Ряженые!..»