Стихотворения и поэмы

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,
Вот стою я перед вами, словно голенький,
Да, я с Нинулькою гулял, с тетипашиной,
И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники.

Поясок ей подарил поролоновый,

И в палату с ней ходил Грановитую,
А жена моя, товарищ Парамонова,
В это время находилась за границею.

А вернулась, ей привет — анонимочка,

Фотоснимок, а на нем — я да Ниночка.
Просыпаюсь утром — нет моей кисочки,
Ни вещичек ее нет, ни записочки,

Нет как нет,

Ну прямо нет как нет!

Я к ней, в ВЦСПС, в ноги падаю,

Говорю, что все во мне переломано,
Не серчай, что я гулял с этой падлою,
Ты прости меня, товарищ Парамонова!

А она как закричит, вся стала черная —

Я на слезы на твои — ноль внимания,
Ты мне лазаря не пой, я ученая,
Ты людям все расскажи на собрании!

И кричит она, дрожит, голос слабенький,

А холуи уж тут как тут, каплют капельки,
И Тамарка Шестопал, и Ванька Дерганов,
И еще тот референт, что из «органов».

Тут как тут,

Ну прямо тут как тут!

В общем, ладно, прихожу на собрание,

А дело было, как сейчас помню, первого.
Я, конечно, бюллетень взял заранее
И бумажку из диспансера нервного.

А Парамонова, гляжу, в новом шарфике,

А как увидела меня, вся стала красная,
У них первый был вопрос — свободу Африке! —
А потом уж про меня — в части «разное».

Ну как про Гану — все в буфет за сардельками,

Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами.
А как вызвали меня, я свял от робости,
А из зала мне кричат — давай подробности! —

Все как есть,

Ну прямо все как есть!

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,

 Вот стою я перед вами, словно голенький,
Да, я с племянницей гулял, с тетипашиной,
И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники,

И в моральном, говорю, моем облике

Есть растленное влияние Запада,
Но живем ведь, говорю, не на облаке,
Это ж только, говорю, соль без запаха!

И на жалость я их брал и испытывал,

И бумажку, что я псих, им зачитывал,
Ну, поздравили меня с воскресением,
Залепили строгача с занесением!

Ой, ой, ой,

Ну прямо ой, ой, ой…

Взял я тут цветов букет покрасивее,

Стал к подъезду номер семь, для начальников,
А Парамонова: как вышла, стала синяя,
Села в «Волгу» без меня, и отчалила!

И тогда прямым путем в раздевалку я,

И тете Паше говорю, мол, буду вечером,
А она мне говорит — с аморалкою
Нам, товарищ дорогой, делать нечего.

И племянница моя, Нина Саввовна,

Она думает как раз то же самое,
Она всю свою морковь нынче продала
И домой, по месту жительства, отбыла.

Вот те на,

Ну прямо вот те на!

Я иду тогда в райком, шлю записочку,

Мол, прошу принять, по личному делу я,
А у Грошевой как раз моя кисочка,
Как увидела меня, вся стала белая!

И сидим мы у стола с нею рядышком,

И с улыбкой говорит товарищ Грошева —
Схлопотал он строгача, ну и ладушки,
Помиритесь вы теперь по-хорошему.

И пошли мы с ней вдвоем, как по облаку,

И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,
Она выпила «дюрсо», а я «перцовую»
За советскую семью образцовую!

Вот и все!