Стихотворения и поэмы

И с маятником мерным шаги свои сверяю,

И слышу - где-то шашель древесину точит;

Видать, к своей подруге проточиться хочет.

Утреет. Заждались настырные возницы.

Что ж! Забирайте книги, вынесем вещицы.

Пошли! Опальный странник, встречен без участья,

Уеду восвояси без напутствий счастья.

Пускай покину город, и пускай в тумане,

К пришельцу безучастны, сгинут горожане.

Пускай не огорчатся, всхлипнув простодушно,

Мне, говоря по чести, слез ничьих не нужно.

Так над раздольным лугом, золотым и щедрым,

С увядшей ветки сорван нетерпеливым ветром,

Цветок летит засохший, утлый и гонимый,

И розы он коснется, пролетая мимо,

И хочет вечно длить случайное свиданье,

Но ветер засвистит и длит его скитанье:

Так среди улиц шумных я, пришелец странный,

Носил чужое имя, облик чужестранный;

И многих дев прелестных занимал прохожий,

На местных сердцеедов чем-то непохожий.

Цветного мотылька поймают дети в поле

И, наигравшись всласть, кричат: лети на волю!

Летим же! коли перья сберегли для лёта:

Летим! И поклянемся не снижать полета!

Когда-то, покидая отчую округу,

И молодых друзей, и пылкую подругу,

Я словно бы летел на рысаках крылатых,

Мелькали меж дерев платочки провожатых;

Я плакал! Слезы льет порывистая младость;

А нынче стар я стал, и плакать мне не в радость.

Смерть молодым легка. Мы уповаем свято

Остаться жить в сердцах невесты, друга, брата;

Но лживый свет познав, живет старик согбенный

И свой провидит гроб, покинутый и тленный,

И знает, что надежду тешить нету нужды...

Довольно! Мне пора! Простимся, город чуждый!

И с богом! Кто задержит гробовые дроги?

Их не проводит взглядом путник на дороге

И, воротясь домой, слезинки не уронит,

Услышав, как бубенчик в дальнем поле стонет.

СОНЕТЫ

Quand'era in parte altr'uom da quel, ch'io sono.

Petrаrса

[Когда отчасти был другим, чем ныне, человеком.

Петрарка (ит.)]

К ЛАУРЕ

Едва явилась ты - я был тобой пленен.

Знакомый взор искал я в незнакомом взоре.

Ты вспыхнула в ответ, - так, радуясь Авроре,

Вдруг загорается раскрывшийся бутон.

Едва запела ты - я был заворожен,

И ширилась душа, забыв земное горе,

Как будто ангел пел, и в голубом просторе

Спасенье возвещал нам маятник времен.

Не бойся, милая, открой мне сердце смело,

Коль сердцу моему ответило оно.

Пусть люди против нас, пусть небо так велело,

И тайно, без надежд, любить мне суждено,

Пускай другому жизнь отдаст тебя всецело,

Душа твоя - с моей обручена давно.

* * *

Я размышляю вслух, один бродя без цели,

Среди людей - молчу иль путаю слова.

Мне душно, тягостно, кружится голова.

Все шепчутся кругом: здоров ли он, в уме ли?

В терзаниях часы дневные пролетели.

Но вот и ночь пришла вступить в свои права.

Кидаюсь на постель, душа полумертва.

Хочу забыться сном, но душно и в постели.

И я, вскочив, бегу, в крови клокочет яд.

Язвительная речь в уме моем готова.

Тебя, жестокую, слова мои разят.

Но увидал тебя - и на устах ни слова.

Стою как каменный, спокойствием объят!

А завтра вновь горю - и леденею снова.

* * *

Как ты бесхитростна! Ни в речи, ни во взоре

Нет фальши. Ты сердца влечешь не красотой,

Но каждому милы твой голос, облик твой,

Царицей ты глядишь в пастушеском уборе.

Вчера текли часы в веселье, в песнях, в. споре,

Твоих ровесниц был прелестен резвый рой.

Один их восхвалял, и порицал другой.

Но ты вошла - и все, как в храме, смолкло вскоре.

Не так ли на балу, когда оркестр гремел

И буйно все неслось и мчалось в шумном зале.

Внезапно танца вихрь застыл и онемел,

И стихла музыка, и гости замолчали,

И лишь поэт сказал: "То ангел пролетел!"

Его почтили все - не все его узнали.

СВИДАНИЕ В ЛЕСУ

"Так поздно! Где ть был?" - "Я шел почти вслепую:

Луна за тучами, и лес окутан тьмой.

Ждала, скучала ты?" - "Неблагодарный мой!

Я здесь давно - я жду, скучаю и тоскую!"

"Дай руку мне, позволь, я ножку поцелую.

Зачем ты вся дрожишь?" - "Мне страшно - мрак ночной,

Шум ветра, крики сов... Ужели грех такой,

Что мы с тобой вдвоем укрылись в глушь лесную?"

"Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им?

Но может ли порок быть смелым и прямым?

И разве это грех - беседовать с любимым?

Я так почтителен, так набожно смотрю

И так молитвенно с тобою говорю,

Как будто не с земным, а с божьим херувимом".

* * *

Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас:

Мы оба молоды, желанием томимы,

И в этой комнате одни, никем не зримы,

Но ты - в слезах, а я не поднимаю глаз.

Гоню соблазны прочь, а ты, ты всякий раз

Бряцаешь цепью той, что рок неумолимый

Нести назначил нам, - и мы, судьбой гонимы,

Не знаем, что в сердцах, что в помыслах у нас.

Восторгом ли назвать иль мукой жребий мой?

Твои объятия, твой поцелуй живой

Ужель, о милая, могу назвать мученьем?

Но если в час любви рыдаем мы с тобой

И если каждый вздох предсмертным стал томленьем,

Могу ли я назвать все это наслажденьем?

УТРО И ВЕЧЕР

В венце багряных туч с востока солнце встало,

Луна на западе печальна и бледна,

Фиалка клонится, росой отягчена,

А роза от зари румянцем запылала.

И златокудрая Лаура мне предстала

В окне, а я стоял, поникший, у окна.

"Зачем вы все грустны - фиалка, и луна,

И ты, возлюбленный?" - так мне она сказала.

Я вечером пришел, едва ниспала мгла,

Луна восходит ввысь, румяна и светла,

Фиалка ожила от сумрака ночного.