Стихотворения и поэмы

Все, что узнал, поведал он княгине,

Сказал, что скоро быть большой беде,

Что князь не может избежать позора,

Ведя народ дорогою раздора.

Словами Рымвида потрясена,

С собой сумела совладать она.

Волненья своего не выдавая,

Промолвила княгиня молодая:

"Не думаю, чтоб женские слова

Влияние на князя возымели.

Он сам себе советчик и глава

И замысел осуществит на деле.

Но если это временный порыв,

То гнев пройдет, грозы не возбудив.

Ведь молод князь: порой свое стремленье

Он ставит выше разума и сил:

Пусть время и благое размышленье

Утишат мысли и остудят пыл,

Забвенья тьма его слова покроет...

А нам пока тревожиться не стоит".

"Прости, княгиня! Слышал я слова

Не те, что в час беседы откровенной

Мы забываем, высказав едва;

Мне выдал князь не замысел надменный,

Которым только миг душа жива;

Я наблюдал пожар души смятенной,

Я чуял гнева крепнущий порыв

И жар, который предвещает взрыв!

Уже немало лет при господине

Я неотлучно состою слугой,

Но я не помню, чтобы князь доныне

Так откровенно говорил со мной.

На Лидском тракте он велел дружине

Собраться перед утренней звездой.

Спеши! Не жди до рокового срока,

Ведь ночь светла и Лида недалеко".

"Какую весть приносишь, старый друг!

По всей Литве молва промчится вскоре,

Что брата взял за горло мой супруг,

Чтоб отстоять приданое! О, горе!

Как вынуть мне у мужа меч из рук?

Пойду скажу, что счастья нет в раздоре...

Покуда солнце высушит росу,

Ответ благоприятный принесу!"

Хоть цель пред ними общая стояла,

Они простились, кончив разговор.

Не медля в горнице своей нимало,

Княгиня вышла в тайный коридор,

Советнику терпенья не хватало

Спокойно ждать, чем разрешится спор,

И вот он по наружной галерее

К покоям князя поспешил скорее.

Он смотрит в щелку. Вдруг, приотворясь,

Дверь заскрипела в боковом приделе

Опочивальни. "Кто здесь?" - крикнул князь.

"Я", - женский голос отвечал. С постели

Литавор встал. Хоть слов отдельных связь

Порой терялась и слова слабели,

Поглощены камнями стен сырых,

Но Рымвид понял содержанье их.

Княгинин голос чаще раздавался.

Ее, сперва взволнованная, речь

К концу беседы тише стала течь,

А князь молчал и, мнилось, улыбался.

Он встал (поднять иль оттолкнуть жену?),

Когда она упала на колени,

И что-то через несколько мгновений

Промолвил с жаром. Больше тишину

Ничто не нарушало. Отворилась

Неслышно дверь. За ней княгиня скрылась,

И - снизошел ли князь к ее мольбе,

Она ль решила прекратить моленья

Княгиня удаляется к себе.

Ложится князь. Пройдет еще мгновенье,

Пред ним предстанут сонные виденья.

Советник, выйдя, увидал пажа:

Тот немцам что-то говорил с балкона;

И Рымвид замер, слух насторожа.

Хоть ветер, гнавший тучи с небосклона,

Ему ни слова разобрать не дал,

Значенье речи Рымвид разгадал:

Паж на ворота указал рукою.

Тевтон, взбешенный дерзостью такою,

В седло вскочил, крича: "Святым крестом

Клянусь тебе - сим знаком командора,

Когда бы только не был я послом,

Я б не стерпел подобного позора

И пролила бы кровь моя рука!

Властители с почетом не меня ли

У кесарских и папских врат встречали!

А здесь, в Литве, у твоего князька

Я под открытым небом жду ответа,

И паж велит мне убираться прочь!

Ни в чем языческая хитрость эта

Не может вам, отступники, помочь.

Вы с Витовтом договорились вместе

Оружье против нас оборотить,

Но Витовту секиры нашей мести

От ваших тощих шей не отвратить!

Так и скажи. Князь не поверит, - снова

Все повторю сначала слово в слово,

Не изменив ни буквы, потому

Что рыцарская клятва как молитва,

И мой клинок, чуть разразится битва,

То, что сказал я, подтвердит ему.

Для нас вы яму роете, но сами

Окажетесь еще сегодня в яме!

Я - Дитрих фон Книпроде, командор

Поклялся так. Эй, кнехты, марш за мною!"

И взвился конь. Пустеет княжий двор.

Три всадника летят во весь опор

Через пустое поле под луною.

Порой заблещут брони седоков,

Порой услышишь звяканье подков,

Коней раздастся ржание порою...

И в лунной мгле, среди глухих лесов,

Скрываются за дальнею горою.

"Спеши, посол! Чтоб этих гордых стен

Тебе до гроба не увидеть боле!

С улыбкой Рымвид вглядывался в поле:

За ночь одну - как много перемен!

Как благотворно женское влиянье!

Нет, не дается смертному познанье

Чужого сердца! Гневен и суров,

Князь не давал мне вымолвить двух слов,

У птицы взял бы крылья для полета,

Чтоб ринуться на Витовта, - но вот

Одна улыбка, нежной речи мед

И вмиг прошла к сражениям охота".

Забыл старик - остывшая душа,

Что молод князь, княгиня хороша.

В раздумье Рымвид подымает очи:

"Ужель в окне лампада не зажглась?

Но не желтеет огонек средь ночи...

И - снова на крыльцо: быть может, князь

Уже зовет? Ни звука. Часового

Он спрашивает, не было ли зова.

К дверям подходит - слышит, как во сне

Князь мерно дышит в полной тишине.

"Все, все смешалось ныне. Что за диво!

Я, право, ничего не разберу...

Вчера во власти гневного порыва

Велел мне князь войска собрать к утру

И спит еще, хоть близок час рассвета.

Он сам призвал врагов страны своей...

И вдруг приказ уехать без ответа

Послам принес паж госпожи моей!

Хотя не мог расслышать я ни слова,

Но ясен был мне княжеский ответ

Он говорил так резко и сурово...

Ужель она, не глядя на запрет,

Могла решиться на такое дело,

Лишь на свою надеясь красоту?

Но как бы ей, летящей слишком смело,