Наяву ли все? Время ли разгуливать?Лучше вечно спать, спать, спать, спатьИ не видеть снов.Снова - улица. Снова - полог тюлевый,Снова, что ни ночь - степь, стог, стонИ теперь и впредь.Листьям в августе, с астмой в каждом атоме,Снится тишь и темь. Вдруг бег псаПробуждает сад.Ждет - улягутся. Вдруг - гигант из затеми,И другой. Шаги. "Тут есть болт".Свист и зов: тубо!Он буквально ведь обливал, обваливалНашим шагом шлях! Он и тынИстязал тобой.Осень. Изжелта-сизый бисер нижется.Ах, как и тебе, прель, мне смерть,Как приелось жить!О, не вовремя ночь кадит маневрамиПаровозов; в дождь каждый листРвется в степь, как те.Окна сцены мне делают. Бесцельно ведь!Рвется с петель дверь, целовавЛед ее локтей.Познакомь меня с кем-нибудь из вскормленных,Как они, страдой южных нив,Пустырей и ржи.Но с оскоминой, но с оцепененьем, с комьямиВ горле, но с тоской стольких словУстаешь дружить!
Темы и вариации
(1916-1922)
Пять повестей
Вдохновенье
По заборам бегут амбразуры,Образуются бреши в стене,Когда ночь оглашается фуройПовестей, неизвестных весне.Без клещей приближенье фургонаВырывает из ниш костылиТолько гулом свершенных прогонов,Подымающих пыль издали.Этот грохот им слышен впервые.Завтра, завтра понять я вам дам,Как рвались из ворот мостовые,Вылетая по жарким следам.Как в росистую хвойную скорбкостьСкипидарной, как утро, струиПогружали постройки свой корпусИ лицо окунал конвоир.О, теперь и от лип не в секрете:Город пуст по зарям оттого,Что последний из смертных в каретеВ то же утро, ушам не поверя,Протереть не успевши очей,Сколько бедных, истерзанных перьевРвется к окнам из рук рифмачей!