О барабанщики предместий,Стучите детскою рукойПо коже гулкой.Голос местиВы носите перед толпой.Воспоминания не надоО прошлом, дальнем и чужом,Когда мигают баррикадыПерелетающим огнем.Когда в пылании пожара,Когда в залитый дымом часУ сумрачного коммунараДля выстрела прищурен глаз.И в переулках заповедных,Где ветер пел с флюгаркой в лад,Воздвигнут баррикад победныхТеперь неумолимый ряд.Ложатся пули ближе, ближе —И вот (благословенный день!)Летит по мертвому ПарижуКровавая Марата тень.Она летит в бряцанье стали,В гудении военных гроз,Обвязана широкой шальюСухая прядь его волос…Над, баррикадами взлетаетОгонь ружейный. Но МаратЛетит. И ветер развеваетЕго истрепанный халат.Запомните! Из гулкой темиОн вышел в бешеный простор,Чтоб новое увидеть племя,Чтоб новый слышать разговор.О барабанщики предместий,Пусть будет яростней раскат.Научит вас науке местиИз гроба вышедший Марат.Пусть вражеские пушки лают,Шальной выбрасывая груз,Над вами руки простираютБланки, Домбровский, Делеклюз!Тот сохранит любовь и веруВ себя и трудовой народ,В чьем сердце голос РобеспьераЧрез восемьдесят лет живет.Вы падаете, коммунары,С ружьем в повиснувшей руке,Но пламень вашего пожараУже восходит вдалеке.Чрез горы и поля пустыеРекой потек он. И зажегВ таинственных снегах РоссииИ каждый куст, и каждый лог.О барабанщики предместий,Когда же среди гулких плитВаш голос ярости и местиВновь над Парижем прогремит?Когда ж опять предместье встанетИ заклокочет в ночь набат,Когда ж огонь ружейный грянетС воспламененных баррикад?Когда ж суровей и бесстрашнейВы первый сделаете шаг,Когда ж над Эйфелевой башнейПылающий взовьется флаг?1923