Над низкой водою пустые пески,Косматые скалы и тина,Сюда контрабанду свозили дубки,Фелюги и бригантины.На греческой площади рынок шумел,Горели над городом зори,Дымились кофейни, и Пушкин смотрелНа свежее сизое море.Одесса росла, и торговым рядамТяжелая вышла работа:По грудам плодов, по дровам, по тюкамХмельная легла позолота.И в золоте этом цвели берега,И в золоте этом пылалиИ фески матросов, и пыль, и стога,Что силой пшеничною встали.Спиною к степям — и глазами к воде —Ты кинулась и обомлела.Зюйд-вест над тобою весною гудел,Зимою морянка шумела.Зимою дожди, по весне тишина,Платанами пели бульвары;Сто лет ударялась о берег волна,Сто лет гомонили базары.В предместьях горланили утром гудки,Трактиры кипели котлами;Гвоздями подкованные башмакиС размаху гремели о камень.В предместьях, в запекшихся сгустках сердец,Средь копоти, сажи и пыли,Скрипело: «Пора, наступает конец!»И пальцы сжимались и ныли.Был пафос дождей и осенняя муть;Октябрь по тропе спозаранкуПрошел. И наотмашь распахнута грудь,И порвана пулей голландка.Не Пушкину петь о рабочей страде!Мы вышли из черных кварталов,Над нами норд-ост, пролетая, гудел,Внизу мостовая стонала.Навылет хлестала осенняя муть,Колючая сыпь спозаранкуЛегла. Но морянке распахнута грудьИ порвана пулей голландка.А после: сраженья, и голод, и труд,Винтовка, топор и машина.В труде не заметишь, как годы идут, —Восьмая идет годовщина!1924